- 1 -

В 1678 г. на Вятке по точному счету было всего 12377 дворов, в т. ч. в Хлынове, главном городе — 581 двор, в Котельниче — 88 дворов, в Орлове — 24, в Слободском — 330. Даже в XVII в. были необитаемы самые центральные местности области, например, берега рек Суны и Вои, середина Чепцы. В 1629 г. три семьи вятчан взяли на оброк дикое раменье по речкам Суне и Вое; в 1647 г., восемнадцать лет спустя, они сдают свою землю Успенскому монастырю, потому что «та земля от людей отдалена верст на 100».

Ясно, какого рода землевладение должно было существовать на Вятке долгое время при малочисленности и бродяжничестве населения, при обилии никем не занятых земель: посадский и уездный человек мог «садиться» где было ему удобнее и обрабатывать землю. Каждый был собственником занятой им земли и мог продавать, завещать, менять ее. В этом своем праве он не был никем стеснен; никакого подчинения монастырской, помещичьей или церковной власти он не знал. Имея своих сборщиков податей и часто своих судей, крестьяне мало подчинены были даже наместникам и их тиунам.

Более определенные формы землевладение и вообще экономический быт крестьян начинает принимать со времени первых писцовых книг, составленных в 80-х годах XVI в.

Цель посылаемых из Москвы писцов была чисто фискальная. Пользуясь сложившимися родовыми экономическими формами быта населения известной местности и ничуть не изменяя их, писец должен был возможно справедливее обложить население тяглом.

Появившись на Вятке, писцы увидели, что население страны живет мелкими деревнями, починками и займищами, в два, три, а чаще всего в один двор, иногда каждая семья отдельно, иногда несколько семей вместе, родовой общиной, увидели, что недостатка земли на Вятке нет, и записали крестьян в писцовые книги таким образом: измерили и описали у каждого селения принадлежащую ему землю, луга и лес, по количеству земли и угодий определили подати и для большей легкости сбора их равномерно разложили на все бывшие в наличности семьи каждого селения. Писец не мог, по сложности труда, смерить землю, обрабатываемую каждой семьей в отдельности, знал вместе с тем, что каждой крестьянской семье нужно приблизительно одинаковое количество земли. И вот он ограничивается тем, что точно узнает количество земли, числящейся за селением, требует от посельцев сведений, сколько они считают у семьян работников (по старому выражению, людей), и данное количество частей земли отписывает заданным количеством людей, предоставляя затем пользоваться землею сельчанам сообща, как они промеж себя положат. Установление общего всем селением порядка владения землею не было несправедливостью, между тем он очень облегчал взимание податей. Все землевладельцы известной местности составляли стан, волость или слободу и для сбора податей выбирали старост и целовальников. Целовальники получали от воеводы память, сколько всяких денежных сборов по их станам должно быть собрано, расчисляли эти сборы по количеству вытей земли каждого селения, сбор с селения расчисляли по числу писцовых людей и с каждого из них требовали приходящиеся суммы в

- 2 -

общий становой денежный сбор. Мы не знаем на Вятке сельской общины с выборной властью и представительством. При благоприятных условиях она непременно развивалась бы, именно если бы земля имела значительную цену и если бы подати, с нее взимаемые, не были обременительны; на самом деле опустевшее тягло, при тяжести податей и малоценности земли, не представляло для односельчан ничего привлекательного: каждый из них едва нес свое тягло, а в земле нисколько не нуждался. Селение отказывалось нести тягло с опустевшей земли, сочло бы несправедливостью, если бы с него потребовали вносить за приписанную к нему пустую землю подати и предоставляло право распоряжаться этой землей становому целовальнику, наместнику, воеводе, вообще выборной, а чаще административной власти. Установился порядок обложения крестьян по живущим вытям: из общего числа земли целовальники выкладывали выти пустующие и причитывающиеся за них сборы брали с людей, оказавшихся в наличности. Правительство знало только административную, им созданную становую общину и не видело общину сельскую, конечно, потому, что ее не было.

Все мелкие владельцы земли после переписи составили сословие тяглых людей. Вскоре появились люди оброчные. Вольный человек, т. е. не записанный в книги, мог взять на себя или опустевшее тягло, или, высмотрев землю пустующую, еще не обработанную, выпросить ее у воеводы из условного оброка. Можно было взять на оброк какое угодно количество «поросшей» земли и обрабатывать ее как угодно: своей семьей, половниками, складниками; воевода следил лишь за тем, чтобы оброк вносили исправно. Когда с течением времени количество оброчных земель увеличилось, они были выделены в особые оброчные станы, земли поделены равномерно между сельчанами, на каждый участок земли и вместе с тем на каждого оброчного человека наложен был равномерный оброк, одним словом, с оброчными землями повторилось то же, что прежде произошло с тяглыми. Оброчные станы не сливались с тяглыми только потому, что оброк, пока известная местность не была вполне заселена, был в каждом стану взимаем не со всех одинаково. Вятский край представляет то оригинальное, замеченное еще Чичериным явление, что в нем каждый стан делился на тяглый и оброчный. С течением времени тягло и оброк мало-помалу выравнивались, а вместе уничтожалось и всякое различие между тяглыми и оброчными станами.

С начала XVII в. в вятской области появляются земли монастырские, которые в течение столетия успевают дорасти до весьма значительных размеров; вместе с тем вырастают земли церковные, наибольшая часть которых при учреждении в Вятке епископии обращается в епископские вотчины. Как и вообще во всех помор

- 3 -

ских городах, на Вятке не было земель помещичьих, но в той части нынешней Вятской губернии, которая принадлежала к понизовым городам, они в середине XVII в. уже были. В то же время здесь образуются вотчины дворцовые, раздаваемые потом в поместья служилым людям. Не очень были велики на Вятке земли мелких беломестцев: посадских и иных людей, но были значительны земли ясачные, занятые иногородними и поселившимися среди них русскими. Любопытное и своеобразное явление в истории края представляют земли каринских татар. Кроме того здесь, как и в других местностях, были деревни стрелецкие и пушкарские, ямские, наместничьи и тиуновы. Земских, т. е. принадлежащих земской избе, кажется, не было, хотя и были различные земские угодья, например, покосы.

Крестьяне, не записанные в книги и потому не несущие ни оброка, ни тягла, назывались вольными людьми; это были братья, племянники, дети тяглых и оброчных людей. Вольному человеку была полная возможность взять на себя чье-нибудь пустое тягло, пустую или новораспашную оброчную землю, но кто не хотел или не мог взять землю и вместе с ней подати, для того условия предоставляли различного рода другой исход. Он мог взять землю у кого-нибудь из беломестцев из кортомы, стать кортомщиком, мог сложиться с кем-нибудь из оброчных или тяглых крестьян — стать складником, мог взять землю у беломестца исполу, стать половником, мог пойти к кому-нибудь из крестьян в соседи или подсуседники, в подворники, вообще в захребетники; но чаще всего безземельные и не желающие брать земли крестьяне записывались в бобыли, куда-нибудь в деревню, на церковную землю и пр., а обыкновенно в город. На погостах и в городах всегда бывали избенки нищих, крестьян совершенно обедневших и питающихся подаянием. У богатых посадских и уездных людей живали срочные работники, деловые люди или даже рабы, напр., из калмыков. К концу XVII в. обогатившиеся посадские люди иногда приобретали крепостных дворовых людей по закладным кабалам, но вообще это бывало очень редко. Право держать дворовых людей купцы приобретают только в XVIII в.

Когда в деревне было много земли и угодий и в стане не было слишком много бежавших, вольному человеку всего удобнее было оставаться в тяглом стане. В противном случае можно было решиться взять на оброк новую землю со льготой от податей на несколько лет. Если по бедности и малому числу работников в семье он не мог решиться сесть на оброчную землю, ему лучше всего было идти в половники. В случае же особенной бедности он должен был пойти в бобыли. На землях монастырских, церковных, помещичьих можно было поселиться в том случае, если их владельцы предлагали выгодные условия и если не предвиделось быстрого увеличения

- 4 -

населения этих земель и, следовательно, скорого изменения льготных условий.

Бессемейный вольный человек должен был или идти в работники, или стать бобылем. Прикреплены к земле были одни только занесенные в писцовые книги тяглые и оброчные люди, все остальные крестьяне могли совершенно свободно переходить из одной формы экономического быта в другую. Из крестьянской нищенской семьи можно было сделаться богатым посадским и из посадской, постепенно переходя через тяглое, оброчное и бобыль- ное состояние, дойти до нищенской избенки. С увеличением или уменьшением населения области, с изъяснением ее экономических и исторических условий изменялось и взаимное отношение друг к другу числа оброчных, тяглых и крестьян всяких других наименований.

ЗЕМЛИ ТЯГЛЫЕ

Тяглыми назывались все без различия крестьяне, сидящие на земле, занесенной первыми писцами в число тяглых. Не знаем ни одного случая, чтобы крестьяне оброчные из других наименований облагались тяглом, если они не селились на пустых тяглых участках. Если воеводам и предписывалось указом вносить кого-нибудь в тягло вновь, то при этом прибавлялось выражение «бывших тяглых», т. е. бежавших от тягла: так строго отличены на языке официальных актов XVII в. тяглые и оброчные люди, конечно, потому, что те и другие несли подати различного наименования и в различном количестве.

Записанный в тяглые люди не имел права оставить своего тягла впусте, чтоб не уменьшить тем сбора податей; за этим правительство вынуждено было следить очень строго. Тяглый человек был прикреплен к своему участку и мог только уйти с него, когда продавал или сдавал его кому-нибудь другому, кто принимал на себя обязанность нести тягло. Мы не знаем случаев продажи тягла, хотя в других местностях России они бывали: это, конечно, потому, что земли на Вятке не имели достаточной ценности. Напротив, мы видим, что огромное число тяглых участков пустует, и становая изба не в состоянии найти охотников на эти жеребьи, так что их совершенно свободно раздают воеводы различным беломестцам из самых малых оброков. Только уже с течением времени, когда земли начинают более цениться, становые целовальники требуют себе исключительного права раздачи пустых тяглых земель.

Соседи бежавших крестьян, однодеревенцы не изъявили никакого желания оставить за собой пустые жребьи, так как должны были бы нести за них и тягло, а это было обременительно настоль

- 5 -

ко, что тягло за пустые участки несли не они, а весь стан по общей раскладке на земле в живущем, на оставшихся в тягле. Мы не знаем случаев, чтобы крестьяне каким бы то ни было образом показали, что они имеют право на пустые земли их деревни, напротив, имеем немало ясных свидетельств, что этими землями распоряжались земские избы, а если выборные старосты оказывались бессильными заселить их, то воеводы. Односельцы не были обязаны даже следить, чтобы в их деревне не было бежавших, за них отвечал весь стан. Беглецы разыскивались становыми старостами, которым воеводы только оказывали свое содействие.

В писцовых книгах отмечаются следующие причины запустения тягла: стал безвестным, умер, взят в солдаты, ходит по миру Христовым именем, убит разбойниками. В 1678 г., по нашему счету, в поморской части Вятской губернии было пустых деревень и пустошей 344, дворов и дворовых мест — 2227.

На общее число дворов в живущем 13205 это число составит шестую часть. Понятными нам становятся постоянные сетования тяглых людей на чрезмерное обременение их податями. Правительство, наиболее дорожа тяглыми людьми, всегда старалось облегчить их положение, «чтоб податей не было». Вот, например, как решительно выражается указ 1688 г., воспрещающий отчуждение тяглых участков частным лицам: «на Вятке и в Вятском уезде, в монастыри и к церквам, беломестцам и всяких чинов людям никаких наших государских тяглых земель и торговых промыслов и никаких угодий покупать и вкладом имать не велено, и площадным подьячим и деревенским дьячкам на тяглые земли никаких крепостей никому не писать... а буде кто вятские тяглые земли купить или вкладом возмет, или вкладом в монастырь, или к церквам даст, и тем людям быть от нас великого государя в опале и в наказных, и денег, которые даст за землю или за что за иное какое тяглое угодье, будет лишен». Чтобы облегчить себе уплату тягла, посадские и уездные люди стараются сложить часть его друг на друга. Конечно, это удается чаще всего первым. Зюздницы волостные люди в 1607 г. пишут: «приезжают к ним в волость кайгородцы посадские и волостные люди и правят на них тягло себе в подмогу, и животы их грабят насильством и сами их бьют... и волочат в напрасных поклепных делах летом в пашенную пору... и впредь от их насильства прожити не мочно». В облегчение себе зюздницы получили право вносить подати прямо в Москву. Сами становые целовальники допускали различные злоупотребления при сборе податей, на одних полагая более, на других менее, с одних требуя немедленной уплаты, с других ожидая долгое время. Потому они и назывались целовальниками, что принимали присягу никому не норовить.

Основною старинною тяглою податью была дань, выплачиваемая некогда в орду; она составляла почти половину всех податей.

- 6 -

Кроме дани тяглые люди несли государственные расходы на управление (кормовые, дьячьи, подьяческие пошлины с них), на войско (пищальные) и местные (ямские, за сибирский хлеб и пр.). С мельниц, кузниц и других оброчных статей, за перехожее сено тяглые люди платили особый оброк.

Данные деньги были взимаемы в одном размере с каждого двора, а остальные по особой разверстке. «Верстаться городовым и посадским людям вместе по животам и по промыслам». Выбранный миром земский староста с целовальниками делил в земской избе всех горожан на три разряда: больших, средних и меньших и брал подати сообразно этому делению. Кроме тяглых податей, горожане платили еще разные оброки по оброчным статьям, которые в общем в городах составляли всегда значительную сумму.

И посадские, и уездные люди были положены в одинаковое сошное письмо. Только соха городская составлялась из дворов (по 160 дворов на соху), а уездная была земельная. Вся уездная земля делилась по качеству своему на три разряда: добрую, среднюю и худую. Чтобы облегчить обложение каждого участка земли податями, все три разряда сводились в условную единицу — выть.

Для раскладки и сбора тяглых податей уездные люди избирали особых целовальников, к которым в помощь давались сотские и пятидесятские. Целовальник из съезжей избы от воеводы получал память о том, сколько приходится сборов с его тяглого стана, считал наличные тяглые жеребьи и равномерно распределял между ними общую сумму податей. Получив подать, в один или несколько сроков целовальник давал в ней расписку и в определенные сроки сдавал деньги воеводе, а если дана была эта льгота, то отвозил их в Новгородскую Четь в Москву.

Кроме указанных податей тяглые люди несли и другие, местные и земские: стрелецкий сибирский доход, ямскую подать, полоняничные. Иногда для сбора этих денег существовали особые сборщики ямских денег, иногда подати эти сбирались и приказными сборщиками в съезжей избе, когда они шли не на местную земскую потребность. Вообще тяглые люди не вносили своих податей одному какому-нибудь сборщику.

ЗЕМЛИ ОБРОЧНЫЕ

Так назывались государственные, никем не занятые при первых писцах земли, розданные потом из оброка воеводами посадским и уездным людям. На Вятке, как мы уже видели, оброчных земель было так много, что они составляли особые станы в каждом стане и имели особых выборных мирских целовальников. Такое обилие их объясняется обилием пустых земель вообще, тем, что их

- 7 -

можно было взять на очень льготных условиях, напр., с условием не платить оброков в течение нескольких лет, а после того в определенном небольшом размере. Воевода при даче оброчных земель не был стеснен никакими указами; ему приказывалось только отдавать их как можно для казны прибыльнее. Еще менее стеснены были писцы и дозорщики, которые также раздавали массу пустующих земель на оброк.

Отдавались на оброк дикие раменья, земли пустые тяглые, пустые оброчные. Не знаем случаев, чтобы отдавались на оброк из наддачи земли жилые. Хотя земли тяглые и отдавались на оброк, но они продолжали считаться тяглыми. Имел право взять землю на оброк всякий вольный человек, беломестец, а также монастырь, церковь, вероятно, даже тяглые люди, если не оставляли тягла пустым. В каждом стане оброчные и тяглые земли были так перемешаны друг с другом, что земли того и другого именования бывали одновременно в одной и той же деревне. Так было, напр., в 1699 г. в Филейской слободке: одни крестьяне платили тягло, другие — оброк.

Кроме писцов и воевод раздавались земли на оброк из земских изб. Воеводы при раздаче земель на оброк вообще так много значили, что, например, распоряжались на пустующих монастырских землях. Льготы воеводы давали не более как на пять лет.

Условия, заключаемые с воеводой, берущим оброчную землю, хорошо рисуются в прилагаемом акте 1665 г. Из этой грамоты мы узнаем, что земля давалась на оброк в беспереводное владение, с обязательством не оставлять ее пустой. Положив труд и деньги на обработку полой земли, оброчный крестьянин становится как бы ее собственником; за ним правительство признает такие же точно права, как и за тяглыми людьми на их землю. Оброчную землю можно продавать, сдать, заложить, променять, завещать, можно принимать на свою полосу крестьян. Никто не имел права на чужую оброчную землю. Владелец ее обрабатывал, оплачивал и распоряжался ею как личным достоянием.

Сходство оброчных земель с тяглыми идет и далее. В большинстве случаев писцы и дозорщики записывали оброчную землю за всем селением, не подворно; по дворам или по хозяевам записывались земли в том случае, если они взяты были вновь на особенных условиях, и тогда оброк крестьянами одной и той же деревни платился различный.

Конечно, воеводы впоследствии старались обложить всех оброчных крестьян одинаковым оброком и притом применительно к количеству тяглых податей; это, вероятно, им удавалось, хотя они и должны были допускать множество исключений.

В 1614 и 1629 г. оброк взимался в следующем размере: 1 рубль 16 алтын 4 деньги с выти земли и 1 д. с копны сена.

- 8 -

Оброк собирался особыми оброчными целовальниками и затем вносился в Приказную избу.

В общем, оброк был менее выгоден для правительства, чем тягло. В 1662 и 1663 г. особыми указами приказано было на Вятке написать в тягло тех бывших тяглых людей, которые поселились на нетяглых землях из оброка воеводских дач, именно потому, что это для казны менее выгодно.

Мы уже знаем, что с введением стрелецкой подати, заменившей как тяглые подати, так и оброки, различие между землями оброчными и тяглыми, можно сказать, совершенно исчезает, остаются только их названия.

ЗЕМЛИ МОНАСТЫРСКИЕ

Монастырские вотчины появляются на Вятке с конца XVI в., с того самого времени, когда правительство решительно начинает стеснять приобретение монастырями земель. Однако местные условия оказались настолько благоприятными для развития у нас монастырских вотчин, что в сравнительно недолгое время они доходят до значительных размеров. Пустые, никем не занятые местности на Вятке были покрыты сплошным дремучим лесом на большие пространства. Немного находилось охотников из вольных крестьян селиться на диком раменье, где на целые десятки верст вокруг не было человеческого жилья.

В 1629 г. три семьи предприимчивых вятчан взяли на небольшой оброк раменье недалеко от Хлынова, по реке Суне, но оказалось, что они слишком понадеялись на свои силы: 18 лет спустя они должны были сдать землю эту монастырю из прежнего оброка, без всякой выгоды для себя, между тем как они сдали ее, конечно, не в том виде, в каком приняли от воеводы. Монастырь, приобретя в вотчину пустующую землю, тотчас начинал на ней большое хозяйство: переселял своих крестьян из других вотчин, приглашал вольных людей на выгодных для них условиях, сразу тратил на обработку земли значительные суммы — и лес падал, поселки поднимались с удивительной быстротой. Для небольшого хозяйства посадского или уездного человека было всегда достаточное количество земли вокруг города или деревни, им не было необходимости искать клочка пашни в лесной глуши, а монастырь, если бы и имел возможность приобретать пашни уже обработанные, все-таки было бы чрезвычайно затруднен чересполосицей владения, поэтому он волей-неволей стремился дальше от поселений, в глушь, на обширные раменные пустоши, которые к тому же могли быть приобретены с большими льготами или даже в безоброчное пользование.

Монастыри являлись незаменимыми колонизаторами пусту

- 9 -

ющих окраин страны, и правительство, стесняя льготы монастырей в населенных местностях, вместе с тем предоставляло значительные льготы монастырям окраинным. Заселение севера и северо-востока России много обязано деятельности иноческих обителей; вятские монастыри превратили в цветущую пашню много пустых земель, которых иначе еще долгое время не коснулась бы соха трудолюбивого пахаря. Самым богатым вотчинником в вятском крае был Успенский монастырь. Первые три деревеньки он приобрел в 1586 г., в 1678 г. на своих землях он имел уже население вдвое больше, чем его было во всех пяти вятских городах, в 1764 г. он сдал в казну 25636 душ крестьян.

Ни на одних пустых льготных землях образовывались монастырские вотчины. В местностях глухих, малодоходных правительство давало на пропитание братии населенные деревни и даже целые волости, оброчные или тяглые. Так, в 1595 г. Успенский монастырь получает Вобловицкую волость, где было не менее 300 душ крестьян. Некоторые земли вятскими монастырями были получены из съезжей избы с оброком, иные — по завещаниям. Были, но очень редко, в монастырях земли закладчиков.

Правительство в XVII в., отводя крестьян и их землю к монастырю, давало ему только два права: право сбора оброка с них в том количестве, какое они вносили прежде в свой стан, и право суда, т. е. защиты крестьян на случай чьих бы то ни было притеснений, чтоб сбору с них не было убыли. Во всех других отношениях крестьяне были независимы от монастыря: могли, посадив на землю вместо себя седока, оставить ее, могли иметь свои оброчные пожни и угодья, и даже обязаны были все подати, кроме оброка, платить сами собою, помимо монастыря-владельца. Для сбора их они даже имели особых старост, хотя, кажется, и не всегда. Едва ли крестьяне обязаны были своему монастырю особыми повинностями, кроме законного оброка в том же размере, в каком его вносили свободные оброчные люди. Большую власть над крестьянами монастыри приобрели впоследствии, в XVIII в., как и все вообще вотчинники. Конечно, монастыри не всегда сдерживались в пределах законности и обычая, при возможности требовали от крестьян и большего, чем на то имели право, по крайней мере, мы знаем случаи упорного отпирательства крестьян от монастыря, доказывавших, что они к монастырю записаны насилием, и рисующих не слишком светлые картины обращения с ними управителей монастырских вотчин. В вятской области монастырские крестьяне находились в особенно привилегированном положении. Лучше всего было положение тех крестьян, которые ничем не были «крепки к монастырю», вольных людей, приглашенных на льготных условиях по заручным записям. Весьма вероятно, что таким людям монастырь оказывал даже подмогу и деньгами, и хлебом.

- 10 -

Вотчина, близкая к монастырю, управлялась непосредственно через монастырь, в вотчины отдаленные отправлялись так называемые посельские старцы, один или два. Отхожие пашни, т. е. такие, на которых по их малой величине не было жилья, распахивались посылаемыми туда крестьянами, а чаще всего монастырскими детенышами, т. е. бобылями и рабочими.

Если монастырь пустел, то его земли раздавались беломестцам и тяглым людям или ими пользовались церковные старосты, отдавая на оброк в пользу церкви.

На всякого рода угодья: пожни, рыбные ловли, бобровые гоны, жерновые ломки всегда бывал большой спрос, и так как поэтому правительство имело от них большой доход, то они редко отдавались монастырям в оброчное пользование, а чаще всего монастыри их приобретали из наддачи, т. е. предлагая воеводе большую сумму оброка. Вероятно, угодьями своими монастыри пользовались с помощью найма. Сено косилось всегда исполу. Не знаем, отдавали или нет монастыри свои угодья частным лицам из оброка.

После хлыновского Успенского монастыря по количеству вотчин вторым был елабужский Троицкий, третьим — котельничский Предтеченский, не многим менее вотчин было у слободского Воздвиженского монастыря. Приводим здесь из составленной Н. А. Спасским таблицы сведения о количестве монастырских вотчин за XVII в.

Названия монастырей	Число дворов
	1662 г.	1678 г.
Успенский в Вятке	573	980
Крестовоздвиженский, Верхочепецкий	82	176
Богоявленский в Слободском	34	35
Екатерининский, Верховятский	59	45
Троицкий, Усть-Святицкий	30	5
Троицкий, Истобенский	30	15
Введенский в Котельнич. уезде	—	2
Предтеченский в г. Котельниче	95	—
Вознесенский в Яранске	—	32
Покровский в Кукарке	2	—
Тихвинский в Царевосанчурске	—	5
Спасский, Цепочкинский	—	121
Троицкий в Елабуге	140	—
Куринская пустынь в Каю	—	7

- 11 -

ЗЕМЛИ ЦЕРКОВНЫЕ И АРХИЕРЕЙСКОГО ДОМА

При основании нового погоста нередко церкви давалась земля, доходы с которой шли в церковную казну. Заведовали этими землями церковный староста и мирские люди-прихожане, которые общим приговором определяли количество оброка с них. Земля обрабатывалась или церковными крестьянами, если она отведена была к церкви вместе с ними, или бобылями и половниками, если церкви отводилась пустошь. Можно заметить, что в последнем случае обыкновенно приглашались бобыли, вероятно, потому, что это было особенно удобно. Иногда церковная земля отдавалась крестьянам в потомственное оброчное владение, и в таком случае они распоряжались ею как собственностью, напр., могли продать.

Крестьяне и бобыли обязаны были церкви только оброком, а ва всем остальном они были вольные люди. Они даже не были судимы причтом и, кроме оброка, во всех других податях тянули к местному тяглому или оброчному стану. Правительство давало оброчные земли с крестьянами только тем церквам, которые были славны угодниками или чудотворной иконой; прочие церкви приобретали земли чаще всего на оброк, как и всякое частное лицо. Так, в 1666 г. берет землю церковный староста Буйской с товарищами, так, в 1635 г. получают дикое раменье по Проснице покровские клирошане. В истории церковных покровских земель мы встречаемся с любопытным случаем закладывания крестьянином в церковь себя и своей деревни.

Церковными землями назывались и те, которые принадлежали причту церкви и были им приобретены или покупкою, или как вклад за вечное поминовение. Обыкновенно для последней цели к церкви прикладывались крепостные покосы, но бывали случаи и прикладывания земель. Такими землями и пожнями священники заведовали как своей личной собственностью, и среди местных актов сохранилось, напр., упоминание о продаже ими церковной пожни в одном месте и покупке в другом.

Частное владение землей. Беломестцы. Помещики.

Всякий посадский, приказный человек, церковник имел полную возможность приобрести земли в частную собственность. Для этого следовало только найти свободную землю, все равно — тяглую, оброчную или пустую, взять ее на оброк из Приказной избы и потом, при переписи, объявить ее своей личной землей; или можно было купить у кого-нибудь тяглую или оброчную землю. Все владельцы земли не крестьяне назывались на официальном языке беломестцами. Одна местная грамота перечисляет звание беломестцев вятских; это были: архиепископские домовые люди, подьячие Приказной избы, церковные причетники и иных чинов люди. К

- 12 -

этому перечню следует прибавить посадских людей, из которых выделились люди гостиной и суконной сотни, как особенно богатые деревнями владельцы-горожане.

Сборы с земель беломестцев были очень неопределенны. Если земля была приобретена в удобном месте, напр., около города, или если приобретена была с условием уплаты всех податей вместе с крестьянами в стан, то с нее шли все денежные и натуральные сборы, как с земли тяглой или оброчной. Но приказные люди умели приобретать деревни в собственность с условием уплаты небольшого оброка в съезжую избу, и в таком случае они отказывались платить что бы то ни было в уездные станы, так что тягло за занятый ими пустующий участок по-прежнему платили тяглые люди по общей раскладке. Так как к тому же тяглые люди уже не могли никому сдать приобретенную беломестцем пустошь, то они очень неохотно примирялись с близостью этих частных владельцев и несколько раз обращались к государю с челобитной воспретить раздачу пустых земель беломестцам или обязать их нести все подати по становой раскладке. Несмотря на благоприятные указы, беломестцы все-таки продолжали пользоваться удобствами своей близости к воеводе и получали от него по-прежнему пустые земли из малого оброка. Правительству отдача земли таким беломестцам, конечно, была невыгодна, потому что они всегда платили со своей земли менее, чем платил бы с нее оброчный или тяглый человек. Если беломестцы и обязывались платить в стан стрелецкие и оброчные деньги, то и пользуясь своим привилегированным положением, они затягивали их уплату или даже вовсе не платили.

Иногда земля по особому царскому указу совершенно обелялась за какую-нибудь службу. Так, Балезины получили в такое пользование деревню за доставку сибирского хлеба.

На землях беломестцев мы видим чаще всего половников. В Совьинской волости были вновь расчистные починки хлыновцев Андрея Рязанцева и какого-то попа с несколькими дворами половников. Половники же обрабатывали земли беломестцев посадских людей около Хлынова.

Если беломестец не был в состоянии обрабатывать свою землю, то он приглашал себе кого-нибудь в пай, в половину, треть, осьмую, четверть деревни. В таком случае деревнею оба хозяина владели сообща и каждый нес свою долю податей. Припущенные владельцы, компаньоны назывались складниками. Обыкновенно владельцы таких деревень обменивались деловыми росписями, в которых подробно означалось, какой частью кто владеет в земле, огороде, хмельнике, коноплянике, колодце, бане, дворе, хоромах. В деловых росписях редко означались межи владения каждого складника по трудности их определения в письме, а вместо того межи проводились на самой земле. Каждый владелец имел полное

- 13 -

право собственности на свою часть деревни и пользовался ею как хотел: отдавал половнику, нанимал для ее обработки рабочих, продавал, менял, завещал и притом какую угодно часть своего пая. Мы знаем случаи, когда одной деревней владели по пяти складников, иногда осьмою или шестой ее частью; так, деревней 3. Костина и дьячка В. Зверева в 1622 г. владели: В. Филимонов, А. Редников, М. Редникова, С. Рязанцев и В. Зверев. Владельцы менялись скоро; при этом условии наиболее богатым складникам удавалось скупить все паи деревни, и они становились единственными ее собственниками. В этом отношении интересно проследить историю постепенного приобретения одной пригородной деревни хлыновцем Рязанцевым. Он скупал паи по %, части, выжидая случая купить их долгими годами.

Земли поморских городов, к которым принадлежала и Вятка, вообще не раздавались служилым людям в поместье, и северная часть нашей губернии вовсе не знала помещиков. В XVII в. весьма небольшое число помещичьих земель было в Уржумском, Яранском и Царевосанчурском уездах, входивших в состав понизовых городов. В 1678 г. здесь почти единственным помещиком был Б. М. Хитрово, которому было выделено из дворцовой волости 535 дворов. Кроме того, за детьми боярскими числилось в этих уездах в поместье 38 дворов.

Не имея прав приобретать земли в поместья, люди гостиной сотни могли принимать к себе по закладным кабалам вольных людей в дворовые люди. За право приобрести дворового человека по нашему времени платилось недорого. Петр Рязанцев в своем завещании пишет: «...отдать и Артемью Петрову сыну Кропотину выдать его дворовую жилую крепость и взять на нем восмь Рублев прямых денег, а об отпуске из двора воля брата (душеприказчика)».

ЗЕМЛИ ДВОРЦОВЫЕ

Для истории дворцовых крестьян в XVII в. мы имеем мало источников. По местным актам мы знаем историю возникновения одной только дворцовой вотчины, Полянской. Вятчаие вольные люди явились к казанскому воеводе и сказали, что в таком-то месте есть большая пустая земля и что они готовы сесть в ней в крестьянах за великого государя. Позволение селиться им было тотчас дано. Кроме Полянской вотчины известны дворцовые деревни в Сарапуле. В чудесах великорецкого образа св. Николая под 1669 г. упоминается дворцовое село Лебяжье, в 1678 г. дворцовые дворы были в Яранском и Уржумском уездах: в Яранском — 385, в Уржумском — 51 двор. 535 дворов уржумской вотчины, как мы видели, отданы

- 14 -

были в поместье боярину Хитрово. Из того факта, что крестьяне вольные люди сами добровольно закладывались за великого государя, можно заключить, что их положение было ио крайней мере ничем не хуже оброчных или тяглых крестьян. Кажется, что вместо всех податей дворцовые крестьяне платили в государеву казну определенный оброк. Так можно думать на основании того, что дворцовые крестьяне в актах называются оброчными.

ЗЕМЛИ ЯСАЧНЫЕ

С инородцев вместо всяких других сборов собирался определенный ясак, и занятые ими земли назывались ясачными. Ясачными назывались и земли русских, поселившихся на инородческих землях и платящих также ясак.

Приобретение ясачных земель русскими был очень несложным. Высмотрев какую-нибудь пустующую ясачную землю, надо было только явиться к казанскому воеводе и просить ее из ясака. Все протесты владельцев — черемис редко имели благоприятный для них исход. Иногда русские беглецы селились среди инородцев силой и даже старались не платить никакого оброку. Ясаком облагали земли и людей приезжающие из Казани приказные. Собирался ясак деньгами по числу дворов, иногда хлебом и медом.

Количество и местоположение ясачных земель, не имея в руках писцовых книг, невозможно определить. Нам известна только та часть этих земель, на которой селились русские люди: земли около с. Лебяжья, Суны, Лудяны и Полянок.

БЕЗЗЕМЕЛЬНЫЕ КРЕСТЬЯНЕ

Мы уже видели, что в XVII в. были на Вятке безземельные крестьяне следующих наименований: половники, бобыли, кортомщики, складники, соседи и подсоседники, подворники, нищие. Каждый разряд этих крестьян создавался не в силу случая или под влиянием администрации, а очень долгими историческими условиями.

Самыми состоятельными из безземельных крестьян были, конечно, кортомщики. Половник нередко получал от беломестца пособие, денежное или натурой, и во всяком случае избу, кортомщик же, взяв из кортомы землю, обрабатывал ее как и чем хотел, без всякого участия владельца деревни. Потому этот разряд безземельных крестьян так мало и был распространен на Вятке, что требовал такой зажиточности, при которой можно было прямо взять на свое имя пустующую оброчную или тяглую землю. Дать землю

- 15 -

на условиях кортомы могли только владельцы многоземельные: церкви, монастыри, помещики. Всего более кортомщиков в вятском крае было в каринских землях. В деревнях татарских, бесермянских и вотяцких «живут русские люди половники, а иные на кортому». Половники и кортомщики жили также в Закаринье, в чепецком и чистянском стану. В вотчинах слободского Богоявленского монастыря переписчик Воейков одни деревни пишет оброчными, другие кортомными. Иногда кортомщики жили большими семьями. Нам известен состав одной такой семьи; в ней были: отец, сын, внуки, срочный работник и складник. Об условиях землевладельца с кортомщиком мы не знаем ничего определенного.

Значительно более был распространен обычай брать из кортомы мельницы, покосы, вообще угодья. Кортомная мельница была у хлыновца П. Рязанцева, который после себя кортомные деньги оставил жене. На кортому отдавалась пожня, принадлежавшая церкви с. Шестакова.

Половники, обязанные иметь свой хозяйственный инвентарь, были более надежными владельцами частной земли, чем бобыли, за которыми нужно было наблюдать и которым надо было дать и лошадь, и соху без надежды получить их обратно, если бобылю вздумается уйти с земли. Половничество было очень развито в вятском крае; и частные владельцы, и монастырские вотчины, и каринскис татары, все, кто не сам обрабатывал землю, охотнее всего пускали к себе половников. В 1614 г. в Успенском монастыре на 23 деревни и починка было 39 половничьих дворов, в них 44 человека, а бобылей в то же время там было всего три двора. Получив 4 деревни, монастырь тотчас же селит в них половников. Половники были в церковной Никольской деревне, в чистянском стану. В 1614 г. в церковных и монастырских вотчинах было 140 дворов, в них 159 человек; среди них упоминается очень мало крестьян и более всего половников. В 1678 г. в дер. слободского Богоявленского монастыря значатся только одни половники с детьми и даже складниками. В 1614 г. в деревнях и починках Березовского стану, принадлежащих протопопице, дьякону, городовому приказчику и подьячему, живут только одни половники. Около 1678 г. посадский А. Рязанцев в Совьинской волости расчищает починок и ставит там два двора, где помещаются несколько семей половников. Там же была деревня хлыновского попа, отданная также половникам. Выше перечислены половники, бывшие на землях каринских татар: половничьих дворов в Карине было почти столько же, сколько и княжеских. Совершенно нет половников в городах, у вотяков и весьма редко отмечаются они у крестьян. Упоминание о крестьянских половниках нам встретилось только в верховском оброчном стану.

Мы еще не знаем, на каких условиях принимали владельцы земли половников в XVII в., и принуждены привести здесь выписку

- 16 -

из договорного письма несколько более позднего времени, 1719 г. Половники, вятчане вольные люди, Лаптев и Трещалов, дали С. В. Рязанцеву такое обязательство: «Жить у него хозяина в подгородной его деревне, где он повелит в его хозяйских хоромах, и живучи никакой его хозяйской хоромины своим небрежением не сожжечь и не опустошить, и не за каким воровством не ходить; и во всем его, хозяина своего Сидора, и детей его, и прикащиков слушаться, и на всякие его изделья, куды позовут ходить и с коньми своими, и огороды около поль городить и не опустошить, и хлеб скотом не стравить, и жать и молотить с людьми впору, и в скирдах хлеб не изгноить и скотом не стравить, городить лужки накрепко, и солома в обметы обметывать, а старою соломою сорить в назьмы, и во дворы возить на своих конех... А за непослушание наше вольно ему хозяину нас с женами и детьми смирять домовным смирением, а нам в том на его хозяина, и на детей, и на прикащиков его в том не бить челом и убытку никакого не чинить». Со своей стороны Рязанцев обязывается дать половникам подмоги 2 р. 10 алт., лошадь и 3 осмины ржи; все это по условию полностью возвращается обратно, если половники пожелают перейти к другому владельцу. Приведенный документ рисует условия половнической жизни в чертах не особенно привлекательных, но можно думать, что на самом деле они были не так обременительны, особенно в XVII в. Мы ожидаем особенно тяжелые условия половнического быта встретить в XVIII в., в веке наиболее сильного закрепощения всякого рода крестьян. Вообще же в XVII в. половники были настолько независимы от своих хозяев, что могли, например, помимо их вступить в имущественные договоры с другими владельцами. Так мы знаем, что один половник брал на себя исполу покровскую пожню.

На основании некоторых, впрочем, не слишком надежных догадок, захребетниками на официальном языке назывались те же несущие тягла или оброки люди, которые, живя в одном дворе с тяглыми, в то же время не принадлежали к числу их семьи, т. е. складники, подворники, соседи и работные люди. «Да в 5 дворах поселились в прошлом во 167 году 5 чел., детей и братьи два человека да захребетник».

Бобыли, как и половники, были очень распространенным типом безземельных крестьян. Бобыль — это бедный крестьянин, не могущий нести тягла или оброка и даже пойти в половники и потому поселяющийся в городе для случайных заработков или на владельческих землях, где он может наняться в работники или получить из известного оброка клочок земли для обработки.

Более всего бобылей бывало в городах и на небольших владельческих землях, особенно на погостах и у малозначительных монастырей.