Данная тема - белое пятно в истории Марийского края. Исторически сложилось так, что до революции 1917 года, историей жизни великороссов, то есть русских, среди поволжских «иноверцев» никто особо не интересовался (изучали только последних). В советское же время, с образованием национальных автономий, всё внимание историков и этнографов также было приковано к «титульным» нациям и русские опять остались в стороне. В сочинениях известных советских учёных-этнографов: Е.П. Бусыгина, Н.В. Зорина и К.И. Козловой информации, касающейся русских именно нашего края, совсем немного. Яркий представитель казанской этнографической школы, профессор Евгений Прокопьевич Бусыгин (1913-2008), в своем историко- этнографическом исследовании («Русское население среднего Поволжья», Казань, 1966), касался общих вопросов, давал характеристику и делал выводы в отношении русских Среднего Поволжья в целом. Кроме того, в своих работах и Бусыгин, и Н.В. Зорин затрагивали период лишь с середины XIX века. Сын последнего, Александр Николаевич Зорин большинство своих работ посвятил населению городов Казанского Поволжья конца XVI - начала XX веков (Горожане Среднего Поволжья во второй половине XVI - начале XX в. Казань, 1992; Города и посады дореволюционного Поволжья, Казань, 2001). Что же касается, К.И. Козловой, то она уделяла главное внимание этнографии марийского народа и складыванию отношений между мари и русскими (Козлова К.И. Марийско-русские этнические границы и связи XVI(-XVIII ев. // Новые страницы истории Марийского края. Труды. Вып. XXIII. 1971.). Так что фактически лишь наши дни делаются первые попытки приоткрыть завесу тайны.

Пока же, из работ посвященных данной теме можно назвать кандидатскую диссертацию Екатерины Васильевой « Русское население Марийского края. История формирования и современные этнокультурные процессы» (2011 год). Но в своей работе по истории формирования русского населения края она ничего нового не сказала, обобщив всё то, что было сказано до неё. А вот этнокультурные процессы, происходящие в современных условиях во взаимоотношениях между русскими и мари, она действительно исследовала. Что, собственно, и является положительным моментом диссертации Васильевой.

Данная же работа посвящена другим аспектам данной темы, ибо меня давно интересовали два больших вопроса: как происходило заселение края русскими и откуда они были родом? Эта статья - попытка найти ответы на поставленные вопросы.

Известно, что «границы Северо-Восточной Руси вплотную подошли к территории расселения марийцев в XI веке (История Марийской АССР, 1986, с. 36). Начавшаяся колонизация марийских земель носила как мирный, так и насильственный характер. По правому берегу Волги марийцы жили до Нижнего Новгорода. К западу от Суры известны марийские городища Сомовское I и II и топонимика. Там находится озеро Черемисское, две деревни Черемиски и много деревень с марийскими названиями - Монари, Абатурово, Кемары, Макателем, Илево, Кубаево и др. (Кудряшова, 2009, с. 23-24). С севера к Марийскому краю примыкала обширная Вятская земля, вопрос о русской колонизации которой ведется уже продолжительное время. Одни ученые относят ее начало к концу XII в. (Ступников, 1989, с. 21-25), другие ко времени, когда Вятская земля начинает упоминаться в летописях, то есть к XIV веку (Низов, 1999, с. 6-31).

Известный марийский археолог Т.Б. Никитина, постоянно работающая в Приветлужье, также не разделяет точку «...зрения о раннем присутствии русских в нашем регионе. Последующие события показали, что это не так. Если бы присутствие русских было в марийском левобережье Волги с XI века, может быть, не так болезненно пошло бы присоединение края к Русскому государству была бы почва подготовлена (Марийский мир - Марий сандалык, 2014, с. 15).

Тем не менее, понятно, что освоение русскими края началось задолго до официального его присоединения к Русскому государству.

При этом надо отметить, что переселение русских в Марийские края происходило на протяжении нескольких столетий. Оно вызывалось различными причинами, было как народным стихийным, так и регулируемым со стороны государства. Это переселение было различным по своей направленности в отношении тех или иных марийских регионов, разнилось количественно, имело разные источники формирования, «питания» миграции, а также весьма разнилось по продолжительности во времени.

Говоря о миграционных потоках русского населения на территории Марийского края можно выделить несколько этапов.

Первый этап, стихийный по своему характеру, начался задолго до официального присоединения марийских земель в состав Русского государства и связан с миграционными процессами во Владимиро-Суздальской земле (и Новгородской). В XIМ-ХУ веках русские люди из этого княжества в массовом количестве переселялись на восток - в районы Средней Волги и Предуралья (прежде всего, по причине частых войн с Казанским ханством) (АМБАРИХА, деревня (Ветлужский район, Нижегородская область) (https://ru.wikipedia.org/). Но в итоге этот процесс затронул только западную часть современной территории Марий Эл (Юринекий и Горномарийский районы) и приграничные земли на севере Марийской республики Нижегородской области, и юге Кировской области, где сохранился ряд населенных пунктов, имеющих в названии окончания «-иха» (Болониха, Гаврениха, Данилиха, Мумариха, Опалиха, Актаиха, Шатаиха, Галибиха), «-ата» (Симашата) и «-ята» (Березята, Вершинята, Гришунята, Егорята, Захарята,Мурзята, Праздничата). Они явно говорят о первых жителях этих селений. Пусть эти места и не были заселены, скажем, XV веке, (хотя археологические раскопки здесь никто и не проводил), но ясно, что их прародина Владимиро-Суздальская земля. (Никонов, Трубачева, 1964, 152 с.).

Особенно активным проникновение русских на восток становится после выделения самостоятельного Нижегородского княжества в 1350 году. Во второй половине XIV в. русские из района Унжи стали проникать на Верхнюю и Среднюю Ветлугу.

Усиление русского влияния в Поветлужье в XII - первой трети XIII в. подтверждается многочисленными археологическими находками. Контакты марийцев с русскими были достаточно интенсивными. Марийцы заимствовали у русских многие типы украшений, орудий труда, посуды. Русско-марийские контакты прослеживаются по сотне погребальных комплексов из могильников Выжумского II, III, Руткинского и Починковского (Архипов, 1986, с. 25; Голубева 1987, с. 111-115). Проникновение русского населения в Поветлужье и совместное проживание его рядом с марийцами находит подтверждение в антропологических исследованиях и в фольклоре (Бадер, 1951, с. 117,157; Дементьев, 1894, с. 27).

Что касается первых русских поселений на западе Марий Эл, то известно, первое упоминание о Юрино (тогдашнем Архангельском) и его окрестностях относится ко второй половине XIV века. Поселение являлось собственностью Благовещенского монастыря, который размещался недалеко от устья Ветлуги в нижегородском селе Разнежье, упоминающемся с 1371 года (Галкин, 1991, с. 20; Балдин, 1993, с. 15).

Кроме того, крупный наш специалист по истории присоединения Марийского края к Русскому государству профессор А.Г. Бахтин (Марийский край в ХШ-ХУ1 веках. Очерки по истории: Монография, Йошкар-Ола, 2012) в своих работах отмечает, что «в последней четверти XIV в. активизируется миссионерская деятельность православной церкви в восточном направлении. В житие Варнавы Ветлужского говорится, что «преподобный отцы пустынолюбители тогда составиша многия обители и монастыри общежительные и инии же отсюду возлюбиша житие пустынное... вселишася в лесах в дальние пустыни никому знаеми, токмо Богу единому» (Бахтин, 2012, с.116). Монахи-миссионеры уединялись в отдаленных лесах для отшельнической жизни и распространения христианской веры среди язычников. В житиях Макария Желтоводского, Варнавы Ветлужского, Корнелия, Николая и Стефана Комельских мы и находим подтверждения о появлении русских в этом регионе (Херсонский, 1890, с. 10.).

Так, например, «за время своей деятельности Макарию удалось дать начало трем обителям на реке Лух, на Желтых водах и на Унже. И всякий раз вокруг него собирались десятки и сотни монахов и крестьян. Так создавалась основа для возникновения нового монастыря» (Бахтин, 2012, с.117). «Крестьяне уходили на восток и се вер от закабаления, нестабильной политической обстановки и в поисках свободных плодородных земель. Все переселенцы вольно или невольно становились разведчиками новых земель. За ними следом двигались другие группы крестьян и монахов. В местах одиноких поселений и монашеских скитов возникали деревни и монастыри, затем появлялись представители княжеской администрации, оформлявшие присоединение новых территорий к тем или иным княжествам». (Там же, с. 117).

«В дальних лесах на «казанской украине» скрывалось немало лиц, находящихся в неладах с властью, где было опасно, но куда не всегда дотягивались руки боярско-дворянского сыска. В летописце Солигаличского Воскресенского монастыря описана характерная встреча в 1335 г. галичского князя во время его поездки по окраинам своего княжества с тверичанином Гаврилой Давидовичем. На вопрос о причине поселения в столь глухих местах Гаврила отвечал князю: «Хотел меня тверский князь убити и дом мой разграбил, аз же изъидох на сей лес дикой, и уже в нем живу 17 лет. Имею у себя восемь сынов и пятьтщерей» (Летопись Солигаличскаго Воскресенскаго монастыря, 1913, с. 301.). Заинтересованный в заселении своих владений, галичский князь разрешил Гавриле и дальше проживать на том же месте» (Бахтин, 2012, с. 117).

Не исключено, что ... на восток уходили и славяне-язычники, не принявшие христианства. Свидетельства об этом нечетки и не дают возможности утверждать уверенно. Наличие среди уходивших на восток финно-угорских племен славянских и славяноидных вещей еще не дает оснований для такого вывода. Такие вещи могли принадлежать как славянам, так и быть результатом заимствования. В Казанском летописце не очень уверенно говорится о каких-то переселенцах из Ростовской земли: «Наполни такими людми землю ту, еже и но черимиса, зовемая отяки, тое же глаголют ростовскую чернь, забежавши та от крещения рускаго в болгарские жилищах, и приложися х Казани...» (http://vmariel.ru/6669-russkie-vazvchniki-v- mariiskom-krae.html). Летописец сам не может точно указать на этническую принадлежность пришельцев и называет их то черемисами (марийцами), то отяками (удмуртами), то ростовской чернью. Последними наряду с мерей могут быть и славяне-язычники (Бахтин, 2012, с. 121).

Так на реке Пижма, которая долго считалась исконно марийской, не так давно были найдены погребения славян-язычников.

Большая часть могил несет следы обычая трупоположения. Однако в отдельных случаях покойников кремировали, что свидетельствует о сохранения языческих верований. Самое неожиданное погребение - скелет находился с подогнутыми в коленях ногами - выявлено в двух случаях. Предположительно это были могилы колдунов. Славяне боялись их даже после смерти, поэтому не гнушались подрезать им сухожилия и связывать трупы подобным образом».

Примерно такую же картину дали раскопки могильника Покста. В могилах обнаружены фрагменты лепной и гончарной керамики, кремни, железные предметы. В центре этого массива погребений находится площадка, где стояло культовое сооружение. Ясно, что поселение оставлено русскими, исповедовавшими языческие верования.

Территория поселений с XII века тяготела к вятской земле, которая находилась в союзе с Арским княжеством...» (http://vmariel.ru/6669-russkie-vazvchniki-v-mariiskom-krae.htmn.

Причислить к первому русскому населению Марийского края мы, вероятно, можем и тех, кто оказался здесь не по своей воле, а будучи захвачен в плен во время марийско-татарских набегов на приграничные русские земли и продан в рабство. Даже когда Марийский край был официально присоединен к русскому государству и они могли вернутся на родину-это сделали далеко не все.

Свияжская писцовая и межевая книга 1565-1567 гг. свидетельствует, что «живут полоненики с новокрещены и с татаром и с чувашею вместе, а пашни свои полоняники пашут не в разделе с татарскими и чувашскими пашнями смесь по полосам». «...В селе в Коротаеве с татары и с чувашею живут полоненики, во дворе Сенька Чугур (Чипр), во дворе Максимко Васильев, во дворе Михалко Иванов, во дворе Степанко Телятников (во дворе Васюн Периса Родивонов), во дворе Архипко Иванов, во дворе Игнатко Михайлов Янчура, во дворе Васька Михайлов, во дворе Костя Истомин, во дворе Васька Теребердей, во дворе Терешка Иванов, во дворе Гриша Кирдян, во дворе Кирилко». Полоняники частично отатарились и носили не совсем русские имена: Якуша Махматеев, Васька Теребердей, Гришка Кирдян, Сабанчейко, Девлетдейко, Иванча. Когда писцы расспрашивали их, откуда они родом, те «отцов своих имен, кто котораго рода сказали не помнят» (Там же). Вероятно, сжившиеся с местным населением эти бывшие пленники, и их потомки уже не воспринимали себя русскими и в итоге растворились среди мари, чуваш и татар.

Началом второй волны миграции, вероятно, можно считать 1552 год, т.е. время падения Казанского ханства и вхождения марийских земель, находившихся в вассальной зависимости от хана, в состав Московского государства. Эта миграция была в большей степени организованной, нежели стихийной, хотя элементы последней тоже присутствовали. Но ... государство, явно заинтересованное своих позиций в новом регионе, сделало ставку на русское крестьянское население из центральных и западных районов страны, привлекая их различными льготами - бесплатной раздачей земель, освобождением новых поселенцев на несколько лет от налогов и прочее.

Этот этап затронул в основном запад и центральную часть современной республики. Чтобы понять, откуда пришли эти русские люди, обратимся к топонимике. В это время, в конце XVI - начале XVII столетий, в Приветлужье, появились десятки русских починков и маленьких деревень с уже знакомыми названиями, оканчивающимися на «-иха» Валявиха, Волокитиха, Копорулиха, Капустиха, Левиха, Федораиха, Щербачиха, Якшиха. Среди других названий можно выделить, например, деревню Байдаровская (1651 г. - Список с перечневой и писцовой книги Козьмодемьянского уезда с. 228) - населенный пункт с таким названием имеется также на Вологодчине. Сначала новым жителям дали освоиться: выкорчевать лес, разработать пашню, найти «сенные покосы», а затем стали обкладывать налогами. Хотя жизнь и без налогов была непростой. Вот выдержка из документа 1651 года - Список с перечневой и писцовой книги: «...А выше тех песков под Арбузовским погостом песок, а выше погосту песок, а выше того песку речка Корабиха, а выше тое речки заводь под деревнею Карасиха, озеро Карасье, а выше того озера песок, а выше того песку речка Юнга, а по ней озеро Юнское с истоком, а выше того истока песок...» И так, можно продолжать до бесконечности. И в переписных книгах того времени нередко подчеркивалось: «Пашни новые росчисти земли худые (т. е. плохие)...Многие не выдерживали и убегали: « Починок Даниловской пуст. В нем два дворовых места, пашни худые. Починок Голиков ст. Федулка Давыдов з детми бежал ...»(1651 г. - Список с перечневой и писцовой книги Козьмодемьянского уезда с. 265) Часть крестьян попала в кабальную зависимость от владимиро-суздальских и нижегородских монастырей - Желтоводского (Макарьевского), Покровского, распространивших свое влияние и на этот регион, нашего - открытого на реке Юнге - Спасо-Юнги некого. Они сыграли важную роль в русском освоении края. Например, история возникновения первых русских деревень на горномарийской земле неразрывно связана именно с деятельность монастырей: Рождествеское (Сумки), Предтеченское (Ахмылово), Копань, Рутка, Сосновка, Красногрока.

Часть крестьян, вместе с землей стала передаваться в руки новых помещиков. Откуда были родом новоявленные землевладельцы, вопрос тоже интересный. Советский историк С.Б. Веселовский на основе различных документов по служилым людям Нижегородского уезда выявил 103 фамилии дворянских родов, «засветившихся» на государе службе в это время. Так вот, примерно треть от общего числа, 46 фамилий, принадлежала бывшим новгородцам. Значительно меньше фамилий, которые можно связать со Смоленском. Находим в этом списке и ряд фамилий (всего - 27) связанных с историей московских городов к западу от столицы (Звенигород, Руза, Можайск, Верея, Боровск, Медынь, Калуга) и присоединенных на рубеже XV—XVI в. (Тверь, Кашин, Ржев, Вязьма, Торопец, Дорогобуж, Мещовск, Стародуб) (Чеченков, 2015, с. 60-75). Среди городов восточнее Москвы выделяется Ростов (здесь присутствовали известные у нас Болховские, Головины, Кушниковы, Соловцовы).

Так или иначе, но край и пусть медленно, осваивался. Хотя численность населения практически не росла. В 7140 году (это по совр. летоисчислению 1632 год) «...Всего в Кузмодемьянском уезде в Ветлуской волости сельцо Воскресенское, Ильи некое тож, да к тому же сельцу девятнадцать починков, а сельце и починках девяносто шесть дворов крестьянских пятьдесят два двора бобыльских, а людей во крестьянских и бобыльских дворах 213 человек» (1651 г. - Список с перечневой и писцовой книги Козьмодемьянского уезда, с. 278)

Ситуация в центральной части Марийского края во многом складывалась аналогично ситуации на западе, но первое русское население здесь было несколько иным. Здесь не ощущалось особого присутствия владимиро-суздальцев. Важным было и наличие в чисто марийской среде русского города Царевококшайска.

Вообще, появление в Марийском крае первых городов - Кокшайска, Козьмодемьянска, Царевококшайска, Царевосанчурска, Яранска и Уржума стало важнейшым фактором, способствовавшим освоению русскими этих земель. И особенно это касается Царевококшайска - опорного пункта русских в центре края. Именно с него началось заселение русскими людьми центральной части марийских земель. Население города первоначально составили две сотни стрельцов переведенные сюда из Кокшайска, Свияжска и других соседних городков-крепостей. Но первоначально, все они выходцы из центральной России. Так, «в числе свияжских стрельцов отмечены выходцы из Балахны, Вологды, Рязани, Касимова, Звенигорода, Смоленска, Боровска и двое приезжих без указания прежнего места жительства; в числе посадских из Вологды, Костромы, Москвы, Владимира, Стародуба (Чечулин, 1889, с.216-217, 237-238). Со временем вокруг города возник посад, появились первые деревни с русским населением.

На первый взгляд названия наших деревень, расположенных близ Царевококшайска: Жуково, Вараксино, Гомзово, Лапшино, Березово, Вяткино, Кожино, Юшково, Коряковка, Пахомово и др. - просты, незамысловаты и должны быть, буквально, в каждой местности. Ан, нет! Они есть лишь в нескольких областях России! На территории современной Московской области оказалось 6 аналогичных названий деревень: Вяткино, Вараксино, Гомзово, Юшково, Жуково и Пахомово; в Смоленской области 3 аналогии: Юшково, Пахомово, Вараксино; в Костромской области есть свои Лапшино и аж четыре Коряковки (в т.ч. в Кадыевском районе); Вологодской - Вараксино, Юшково и 5 деревень с названием Жуково; Псковской - 3 деревни Пахомово и одна Юшково; Тверской - Пахомово и 2 Лапшино (https://ru.wikipedia.org/). Всё это невольно наводит на размышления...

Есть ли еще совпадения? Да, есть. По одному: Владимир (Вяткино), Нижний Новгород (Гомзово), Ярославль (Лапшино), Киров (Вараксино) (https://ru.wikipedia.orgЛи это слишком мало, чтобы не задуматься о прародине царевококшайцев.

Правда, с течением времени население этих деревень, да и самого города стало меняться: стрельцы переводились на службу в другие города, а в посад и в деревни прибывала «свежая кровь» и соседних, главным образом, северных регионов. Полученные антропологами данные и архивные документы, указывают, что в освоении этой территории принимало активное участие население нынешней Костромской области. По словам антропологов Е.М. Макаровой и И.В. Харламовой, изучавших в 2010 году костные останки жителей Царевококшайска, погребенных на древнем Входо-Иерусалимском кладбище, перед ними оказалась биологически смешанная выборка.

«Исследуемый материал находит аналогии как с местным финно-угорским населением, исследованным в свое время М.С. Акимовой (1958)...» так и «обнаруживает сходство со средневековыми сериями восточных славян, исследованных Т.А. Трофимовой (1946). Среди этих серий выделяется вариант, который отличается слабым выступанием носа, более низким переносьем и значительно меньшим процентом заостренных форм в строении нижнего края грушевидного отверстия. Этот вариант, по данным Т.А. Трофимовой, встречается на северо- восточной периферии расселения восточных славян; на территории бывшей Костромской губернии ...» (Макарова Е.М., Харламова И.В. Население Царевококшайска (Йошкар-Олы) конца 16 -середины 18 вв. поданным антропологии (Предварительные результаты исследования, 2013, с. 82-88). И прежде всего города Галича и Галицкого уезда (Айплатов, 1974, с. 194-195). Да и выводы современных специалистов, изучающих русский фольклор, это подтверждают.

Русские крестьяне, многие из них, крепостные по своему статусу, попадала на марийские земли в поисках лучшей жизни. Бежали по известной давних времен Галицкой дороге от непосильного помещичьего и монастырского гнета. Их ловили (но не всех конечно), возвращали назад, но им на смену бежали другие, оседали в деревнях вокруг Царевококшайска. Другая часть пришлых попала к нам Русского Севера: с берегов Вятки, Сухоны и Печоры, Белого моря. Они были по своей сути свободными землепашцами, рыболовами и охотниками, являясь потомками знаменитой новгородской вольницы. Многие из них уже имели фамилии, а первые русские фамилии у крестьян появились именно в Новгородской земле в конце XV века. Известные купеческие фамилии Царевококшайска - Вешняковы, Кореповы, Бабины (Никонов,1993, с.14, 25, 56)- выходцы как раз оттуда. К примеру, Вешняк - в Беломорье вешняками называли уходящих весной на морской рыбный промысел. В основе фамилии Корепов глагол корепать - «делать неуклюже, неумело, ломать». А происхождение фамилий - Васильев, Федоров, Иванов, Петров, Николаев, Алексеев, Александров, Яковлев, Михайлов, Семенов, Андреев, Григорьев - специалисты по ономастике также относят к псковско-новгородским землям; Смирнов, Румянцев, Тихомиров, Соколов, Лебедев, Цветков, Виноградов, Белов, Соловьев, Беляев, Кудрявцев, Крылов, Орлов - к территории бывшего Владимиро-Суздальского княжества (http://www.imena.org/fam geo.html).

О северном происхождении большинства русских, свидетельствует и наличие у людей того времени нехристианских личных имен, характерных для Севера: Незговорко, Шумилко, Докучайко, Нехорошко, Третьячко, Дружинка, Первушко, Пятунка, Томилко и др. (Впрочем, южные имена у нас тоже есть, но в меньшем количестве, например, Ширяй ко, Найден ко) (http://imia.name/arkhivonomastiki/palaginal968.shtmn.

Северяне же привнесли сюда и северный тип дома, с двойным полом и потолком, который широко применялся в строительстве и последующие столетия.

В планировке бань также преобладал северный план бани с печью у двери (справа или слева), повернутой «жерлом» к боковой стене (Бусыгин, 2013, с. 188).

Рыбалка по северному типу: использвание «еза» или «яза» (Ай плато в, 1968, с. 99), способа рыбной ловли, основанного на возведении рыболовной плотины. Она устраивается следующим образом: поперек реки вколачиваются колья в два ряда, один от другого в 21/2 аршин. Сверху колья переплетаются ракитовыми прутьями, в воде же промежуток между ними заваливается землей, дерном или навозом. В образуемой таким образом плотине оставляют отверстия — окошки различной величины, ближе к берегу меньшие, для постановки верш (Маракуев,1879, т. III).. Упоминается в «Белоозерской езовой книге» под 1585 год (Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, 1890—1907).

Элементы женского народного костюма также говорят нам об этом. Одежду типа холодника больше всего носили в северных русских областях, она входила в женский комплекс с сарафаном (Бусыгин, 2013, с. 247). «В качестве праздничных женских головных уборов в Среднем Поволжье нами отмечены разнообразные кокошники... Наиболее широко был распространён кокошник с закруглённым верхом, имеющим вид полумесяца. Он был встречен нами в северных районах Среднего Поволжья (Огнев Майдан, Троицкий Посад и др.)... Широкое распространение данного вида кокошника; несомненно, связано с основной колонизационной волной, шедшей в Поволжье из Владимиро-Суздальской Руси, для населения которой он был характерен (Маслова, 1956, с.679).

Новая, третья по счёту, волна миграции (назовём условно 1667 год), коснувшаяся всех районов края, но, в первую очередь Царевококшайского уезда, связана со стихийным бегством русского крестьянства от жестокой феодальной эксплуатации. Например, в Казанском уезде, в семи волостях марийской части Алатской дороги, «своими дворами» проживало немало русских ясачных крестьян. В Кокшайской волости этого уезда русские стали жить в деревнях Б. и М. Акашево и других поселениях. Другая часть беглых русских крестьян осела в Большой и Малой Мананской волостях Царевококшайского уезда, где ими было основано около десяти поселений (дд. Русский Кукмор, Выползово, Негодяево и др.). Пришлые крестьяне были выходцами из Суздальского, Костромского, Нижегородского, Галицкого, Хлыновского и других уездов (Иванов, 1995, с. 39-40). Пришлые крестьяне были выходцами из Суздальского, Костромского, Нижегородского, Галицкого, Хлыновского и других уездов (Там же). Причем, воеводская канцелярия, по свидетельствам 1723 года, в отношении их руководствовалась следующим: «...которые... пришлые из других городов черносошные ж крестьяне, и тех писать тут, где они ныне живут, а в прежние места, откуды они перешли, не высылать» (Иванов, 1995, с.39).

В итоге общая численность русских крестьян за это время увеличилась не менее чем в полтора раза, в основном за счет притока извне. В 1745 году численность русского населения Царевококшайского уезда составила 3499 человек: 1747 мужчин и 1752 женщины. 625=(282+343) человек проживали непосредственно в Царёве-городе и его Посаде, 1486=(756+730) являлись дворцовыми крестьянами проживавшими 18 русских селениях, 245=(135+110)-монастырскими и 1118=(560+558) -ясашными... (га рмэ, ф.292. оп.1 д. 1. л.1-148).

Другим важным фактором, способствовавшим притоку русского населения в Марийский край, стала реакция населения на церковные реформы патриарха Никона (1610-1680). Последнему факту в нашей исторической науке внимания совсем не уделялось. На первый план всегда выдвигались экономические вопросы: усиление феодального гнёта и т.п. А если религиозные вопросы в научных исследованиях и поднимались, то односторонне - только в плане насильственной христианизации марийского населения. Духовная сфера жизни русского населения не рассматривалась. А я бы это обстоятельство -усиление духовного гнёта - поставил на первое место, даже выше гнёта экономического. Так как он гораздо тяжелее. Последние данные археологии свидетельствуют: большинство жителей Царева-города и его окрестностей в конце 17-го века вполне могли быть так называемыми староверами или старообрядцами. Ибо, в ходе археологических раскопок 2015-го года на чисто русском Троицком кладбище (17-18 вв.) Йошкар-Олы, проводившимися экспедицией МарГУ под руководством проф. д. и. н. Ю.А. Зеленеева, в погребениях было обнаружено множество нательных крестиков старообрядческого типа и ни одного (!), «никоновского»! Даже если допустить, что не все люди, погребенные у стен Троицкого храма были староверами (известно, что крестики старообрядческого типа никонианами, какое-то время тоже использовались) их наличие среди прихожан церкви Святой Троицы не вызывает сомнения.

Если же брать во внимание территорию Марийского края в целом, то и здесь религиозный аспект, как говорится, имел место быть. Поданным Государственного архива Республики Марий Эл явствует, что старообрядцы заселяли не только северо-восточные районы Марий Эл, где их позиции (это общеизвестно), всегда были сильны, но и центр края (Медянино, Старокоминская, Апшат-Пеляк, Русский Кукмор), и его южные окраины (дц. Шимшурга, Юлъялы, Липовка, Ахмылово, Владимирское, Арда, Отары) (га рмэ, фф.128,165 и 305, оп.1. Метрические книги). А также приграничные районы современной Чувашии (Чиганары, Большой Сундырь) (га рмэ. ф.305, оп.1, д.306. с.15 об.-16; ф.165, оп.1, д.43, с.315 об.). Хотелось бы отметить ещё такой момент: в рассматриваемый период в нашем крае появляются поселения со смешанным русско- марийским селением. Сейчас, всё-таки трудно говорить обо всех подобных селах и деревнях (информации пока недостаточно), но факт остается фактом: во всех изученных мною таких селениях - Старокоми некая, Апшат-Пеляк, Шимшурга, Юлъялы, Арда, Владимирское - все русские были именно старообрядцами (Там же. Метрические книги). Что можно объяснить тем, что им жилось легче среди марийцев, пусть и христиан, нежели с чужими русскими - «никонианцами». Не было здесь такого религиозного гнёта. Русские пришельцы не только находили общий язык с местными марийцами, но даже делали их приверженцами своей веры (га рмэ. ф.305, оп.1, д.306. с.20 об.-21).

Ещё одним центром старообрядчества Марийского края в XVII веке стала юринская земля.

После того как гонения на старую церковь были возведены в ранг государственной политики, «братья» - раскольники отправились за «лучшей долей» в леса Среднего Поволжья. Кроме привычных скитов, о которых рассказал в своих романах «В лесах» и «На горах» П. Мельников-Печерский, на берегах Керженца, Дорогучи, Ветлуги возникли десятки поселений со старорусским укладом жизни, который местами, к примеру, в деревнях Починок и Поляна, сохраняется здесь до сих пор (Юринский район: Сборник документальных очерков, 2007, с.7).

Четвёртая миграционная волна русских переселенцев захлестнула марийские края в конце XVII 1-го века. Миграция, охватившая, главным образом, восточную часть республики, была тесно связана с Уржумским и Яранским уездами Вятской губернии. За короткое время русскими были освоены нынешние районы Марий Эл - Мари-Турекский, Ново-Торъяльский, Сернурский, Куженерский, Параныинский, Советский, Оршанский и Килемарский районы. В общем, добрая половина республики!

Конечно, отдельные русские селения появлялись здесь и раньше. Так, ещё в середине XVII- го века существовала деревня Кумьинская ( современное село Кумья Килемарского района) (1650 г. - Список оброшных и переоброшных книг всякими откупам и оброкам 158-го году, с.319). В конце XVII-го века в нынешнем Оршанском районе появилась деревня Мурзята, начале XVIII-го появились село Ернур (ныне Великополье), деревня Воробьи (1747 год) и т.д. (Оршанский район: Сборник документальных очерков, 2005, с.268, 39, 206).

И всё же основная масса русских деревень и починков появилась гораздо позже. Именно тогда на востоке Марийского края появились в Советском районе (Русский Кадам, Орша) (Советский район: Сборник документальных очерков, 2004, с. 107,199,105.), Сернурском- (Бол. Онучино, Зашижемье, Черный Ключ, Лебедево, Трубицино) (Сернурский район: Сборник документальных очерков, .2006, с. 66, 68,94,148, 93), Ново-Торъяльском - (Сухоречье, Коряковцы, Федотово, Русский Энермучаш) (Новоторъяльский район: Сборник документальных очерков, 2005, с. 37, 72, 122, 267), Мари-Турекском - (Косолапово, Хлебниково, Ворончихино, Сысоево) (Мари-Турекский район: Сборник документальных очерков, 2003, с. 74, 282,110,105.), Куженерском - (Лонганер, Басалаево, Токтайбеляк, Верх-Ушут) (Куженерский район: Сборник документальных очерков, 2006, с. 38, 45,116,154,177) и многие-многие другие. Это стихийное и массовое по масштабу явление было связано с ростом русского населения в приграничных районах: в поисках новых пригодных для земледелия земель они совершали миграцию на юг, на марийские земли, где было немало свободной земли не занятой марийцами. Здесь они основывали новые починки, давая старые близкие сердцу названия.

Ещё Александр Герцен отметил «страсть вятских крестьян к переселениям на новые места. Тогда как во внутренних губерниях одна власть помещика может заставить крестьянина расстаться с местом его жительства, и он оставляет его со слезами, несмотря на выгоды переселения, вятский крестьянин поступает совсем иначе: истощение земли, малейшее неудобство — и он готов итти со своим семейством во глубину леса, расчистить там поле, поставить избу и жить без соседей. Может быть, эта привычка вкоренилась с самых древних времен, когда без надзора они селились где хотели и как хотели, а может быть, это прямое следствие колонизации. Колония, однажды решившаяся оторваться от родины, едва ли имеет привязанность к земле, на которой живет» (Герцен, 1954, с. 372-373; Заметка А. И. Герцена о русских крестьянах Вятской Губернии,1992, с. 492-493).

Возможно, эта особенность вятчан сыграла свою негативную роль в недавнее советское и российское прошлое, когда умерли десятки русских деревень: при ухудшении условий жизни люди покидали и покидают обжитые места. Но данная ситуация относится уже к последнему пятому этапу русской миграции, который пришелся на советский период и новую Россию.

Но этот, Пятый, и последний, этап русской миграции в этой работе не рассматривается.

Общие выводы:

1. Заселение Марийского края русскими - это длительный многовековой процесс, происходивший в пять этапов.

2. Разные регионы Марий Эл заселялись русскими в разное время и эти переселенцы происходили из разных регионов России.

3. Основная миграция русского населения в Марийский край происходила в конце XVIII - первой половине XIX века.

4. Преобладающим элементом в этом процессе было население Русского Севера, изначально жители Великого Новгорода.