Шангина И. И.
РУССКИЙ ТРАДИЦИОННЫЙ БЫТ.
Дом, двор и хозяйственные постройки
Изабелла Иосифовна Шангина — известный ученый, доктор исторических наук, профессор, сотрудник Российского этнографического музея, заслуженный деятель искусств Российской Федерации.
И. И. Шангина — автор более 200 публикаций.
Предисловие автора
Эта книга посвящена традиционному быту русского народа в XVIII — первой четверти XX в.
По словам известного ученого Ю. М. Лотмана, «быт — это обычное протекание жизни в ее реально- практических формах; быт — это вещи, которые окружают нас, наши привычки и каждодневное поведение. Быт окружает нас, как воздух, и, как воздух, он заметен только тогда, когда его не хватает или он портится. Мы замечаем особенности чужого быта, но свой быт для нас неуловим — мы склонны считать его «просто жизнью», естественной нормой практического бытия. Итак, быт всегда находится в сфере практики, это мир вещей прежде всего» (Лотман 1994, 10).
Словосочетание «традиционный быт» буквально означает протекание повседневной жизни человека в формах, определенных традицией, — в обществе, где принятые и устоявшиеся правила поведения, навыки, система представлений передаются из поколения в поколение. Естественно, что традиционный быт всегда имеет этническую окраску. Именно поэтому словосочетание «традиционный быт» часто заменяется словами «народный быт», «национальный бытовой уклад », «традиционная бытовая культура» и др.

В книге идет речь главным образом о бытовом укладе жизни крестьян и населения небольших провинциальных городов, сохранивших связь с сельской местностью. Это обусловлено тем, что в России XVIII — первой четверти XIX в. именно крестьянство было носителем традиционных форм культуры и быта. Русское дворянство, большая часть купечества, рабочие крупных промышленных предприятий жили в рамках европейской культуры, урбанистической в своей основе и наднациональной по сути. Образ жизни дворянина и крестьянина настолько различались, что это позволило говорить о наличии у русских людей двух разных цивилизаций: дворянской и крестьянской. По мнению известного историка А. А. Зимина, «расхождения между цивилизациями в XVIII и XIX веках было настолько разительным, что могло создаться впечатление о двух мирах, живших каждый своей жизнью» (Зимин 2002, 11).

Такой разрыв в бытовой культуре русского народа произошел в петровскую эпоху, на рубеже XVII—XVIII вв. До этого времени представители всех слоев русского общества жили в рамках традиционной культуры, характерными чертами которой были статичность, замкнутость, верность старине. Реформы Петра Первого и его преемников в экономической и политической сферах жизни, развитие промышленности, торговли, установление прочных контактов с европейскими странами произвели переворот в культурном сознании страны. Обновление русской жизни было связано с ориентацией на светскую культуру Западной Европы — верхние слои русского общества и горожане оказались готовыми к ее восприятию и усвоению.

Русское крестьянство, наоборот, в массе своей тяготело к традиционному патриархальному укладу жизни. Протопоп Аввакум в XVII в. выразил это мироощущение так: «Держу до смерти, якоже приях; не прелагаю предел вечных, до нас положено: лежи оно так во веки веком!» Стремление жить, как жили отцы и деды, поддерживалось верой в раз и навсегда обретенную «правду-истину» православия, принятого Русью в X в. Появление каких-либо новшеств рассматривалось как откат в сторону, нарушение установленного Богом миропорядка. Замкнутость русского средневекового сознания, неготовность к общению с другими культурами вырастала из веры в особую миссию России, в избранность православного народа.

В крестьянской среде постепенный отход от традиций начался в середине — второй половине XIX в. Новые веяния, зародившиеся в торговых и ремесленных селах, население которых имело прочные контакты с городом, затем достигли многих деревень, в том числе и самых отдаленных от крупных промышленных центров.

В наши дни образ жизни русских крестьян строится по городской модели, но у них сохранилось и множество «остатков милой старины», безвозвратно исчезнувших из быта горожан. Мир русской деревни представлен в книге через описание крестьянского жилища и вещей, которыми люди пользовались в своей повседневной практике. Такой подход вполне правомерен. И дом, и любой предмет обихода наделены «памятью», и потому, изучая их, можно немало узнать о социальных, религиозных, хозяйственных сторонах жизни их владельцев.

Дом был средоточием жизненных сил человека, здесь он был защищен от непогоды и врагов, от опасностей внешнего мира. Здесь сменяли друг друга поколения предков, здесь он продолжал свой род, здесь столетиями формировался русский традиционный быт, который включал в себя множество предметов, необходимых человеку для жизни и работы.

Прежде всего это были орудия труда: пахотные и для боронования почвы, уборки и дальнейшей обработки урожая, с помощью которых добывался хлеб насущный; приспособления для ухода за скотом; инструменты, применявшиеся в ремеслах и промыслах.

Немалое значение имел зимний и летний транспорт.

Жизнь проходила в доме, внутреннее убранство которого было организовано для работы и отдыха. Дом был заполнен вещами, использовавшимися для его украшения, придания ему уюта, предметами религиозного культа, а также разнообразной утварью.

Человек не мог обходиться без одежды: повседневной и праздничной, без обуви, головных уборов и др.

Все эти предметы народного быта создавались либо самими крестьянами, либо деревенскими или городскими ремесленниками, учитывавшими потребности и вкусы своих заказчиков. Вещи, выходившие из рук мастера, были хорошо продуманы и нередко поражали удивительной красотой. В. С. Воронов, известный специалист в области русского народного декоративного творчества, писал: «Все многообразное обилие бытовых памятников — от мощного резного наличника и расписных саней до резной указки, цветной глиняной игрушки и вершкового медного фигурного замка — поражает богатством зрелой творческой фантазии, остроумия, выдумки, наблюдательности, декоративного чутья, конструктивной смелости, технической сноровки — всей полнотой художественной одаренности, при которой легко и просто было крестьянину-художнику разнообразно конструировать и обильно украшать любую вещь обихода, обращая повседневную жизнь в глубокий и нешумный праздник живой красоты » (Воронов 1972,32-33).

Предметный мир русских крестьян был сравнительно единообразен на всем занимаемом ими пространстве России. Это особенно касается сельскохозяйственных, ремесленных орудий, транспортных средств, предметов обстановки и убранства жилища, которые за редким исключением всюду были одинаковы, что объясняется схожими природными и климатическими условиями, земледельческим типом крестьянского хозяйства. Местным своеобразием отличались предметы, мало связанные с производственной деятельностью людей, такие, как, например, одежда или праздничная утварь. Так, костюм замужней крестьянки из Вологодской губернии был не похож на костюм женщины из Курской губернии; сосуды для подачи на стол пива из Вятской губернии были не такими, как в деревнях Воронежской губернии. Местные различия обусловливались огромными пространствами России, разобщенностью ее отдельных территорий, влиянием соседних народов и др.

Характерной особенностью предметного мира русского крестьянина была его относительная неизменность, стабильность. В XVIII — начале XX в. он был в основном таким же, как и в XII— XIII вв.: такими же были соха с двумя сошниками и перекладной палицей, деревянная борона, серп, коса, ведро, коромысло, глиняный горшок, миска, ложка, рубаха, сапоги, стол, лавка и множество других нужных человеку вещей. Это связано с вековой устойчивостью жизненных условий русских крестьян, неизменностью их главного занятия — земледелия, которое и определяло материальные потребности.

В то же время предметный мир крестьян-земледельцев не был однажды сформировавшимся и застывшим. На протяжении столетий в него постепенно включались новые вещи, необходимость которых определялась техническим прогрессом и, как следствие этого, неизбежным, хотя и сравнительно медленным изменением образа жизни. Так, в начале XV—XVI в. появилась коса-литовка, в XVII—XVIII вв. в крестьянском обиходе стало использоваться такое пахотное орудие, как косуля, в XIX в. крестьяне стали пить чай из самовара, готовить еду на чугунной сковороде, женщины начали повязывать голову вместо старинного убруса квадратным платком, надевать вместо рубахи и сарафана парочку — юбку с кофточкой. То, что когда- то казалось чужим, постепенно укоренялось, становилось своим, традиционным.
Дом, двор и хозяйственные постройки

Деревенский дом. Конец XIX в. Центральная Россия. Фото.

Этот раздел энциклопедического словаря рассказывает о крестьянском доме и хозяйственных постройках, необходимых при занятиях земледелием и животноводством.

Свой дом русские люди обычно называли избой, хотя в некоторых районах России крестьянское жилище называлось иначе: в Южной России - хатой, в казачьих станицах - куренем, в Сибири - хоромами или просто домом.

Русские поселения с глубокой древности возникали по берегам рек, ручьев, озер, вдоль почтовых трактов, соединявших крупные торговые и ремесленные города. Деревни были расположены, как правило, недалеко друг от друга, тяготея к одному центру - селу, в котором были церковь, школа, торговые лавки, устраивались базары и ярмарки.

Дома располагались в два «порядка » вдоль дороги или в один ряд вдоль берега озера, реки. Русские люди обычно ставили дома из дерева. Использование при строительстве камня или глины было характерно лишь для степных и лесостепных районов России. Постройка дома осуществлялась как собственными силами семьи, так и артелями плотников. Особенно славились своим мастерством ярославские, владимирские, костромские плотники: построенные ими избы были столь красивы и надежны, что казались нерукотворными. Народное сознание приписывало им владение «тайным знанием», полученным от нечистой силы.

Ф. А. Васильев. Деревенская улица. 1868. Масло. Фрагмент.

В конце XIX - начале XX в. в центральных и южных губерниях Европейской России стали появляться дома из побеленного и красного кирпича. Их распространение было связано со значительным подорожанием строительного леса.

Крестьянский дом состоял их жилых помещений и двора. Жилых помещений было, как правило, одно или два, реже три. Они были соединены сенями, которые служили своеобразным тамбуром между улицей и избой.

Наиболее типичным был дом, состоящий из теплого, отапливаемого русской печью помещения и коридора-сеней. В домах зажиточных крестьян, кроме помещения с русской печью, имелось еще несколько комнат, предназначенных для приема гостей, для сна молодоженов, для хранения домашних вещей. Планировка жилого пространства дома была сравнительно одинаковой на большей части территории

Северная деревня. Начало XX в. Фото.


Четырехстенные избы

Восточной Европы и Сибири, освоенной русскими людьми, и определялась положением печи и переднего (святого, красного) угла с иконами.

Двор, где были расположены постройки для скота, хранения кормов, а также сельскохозяйственных орудий и транспорта, находился всегда рядом с жилыми помещениями. Он мог быть закрытым или открытым.

В закрытом дворе все хозяйственные постройки соединялись одной кровлей и сообщались как между собой, так и с жилым помещением; двор либо примыкал к боковой стене дома, либо строился позади него. Он был отделен от дома сенями и мостом. Такой двор был удобен для жизни и работы в холодном климате, с длинными снежными зимами.

Открытый двор не имел крыши, а хлев, конюшня, овчарник, птичник и другие хозяйственные постройки располагались по его периметру на некотором, иногда сравнительно большом расстоянии от жилых помещений. Двор такого типа был особенно характерен для деревень Южной России, где климат относительно мягкий, зимы коротки и малоснежны. Дом, двор и расположенный рядом с ними огород, сад составляли усадьбу, которую окружала ограда с воротами.


Связь дома и двора:
1 — дом-двор (однорядная связь). XIX в. Олонецкая губ.
2 — двухрядная связь дома и двора. XIX в. Томская губ.
3 — двухэтажный дом-двор со светёлкой; в углу между избой и двором — пристройка с односкатной крышей. XIX в. Архангельская губ.
4 — дом и двор с четырехскатной крышей (однорядная связь). XIX в. Орловская губ.


Открытый замкнутый двор. XX в. Иркутская обл.


Усадебный комплекс с замкнутым двучастным двором и оградой. XX в. Алтай.

Сельскохозяйственные строения для сушки зерна в снопах, для обмолота и хранения зерна находились обычно за пределами усадьбы, ближе к пахотным землям. Сушку зерна в снопах проводили в овинах, ригах, шишах, которые отличались друг от друга устройством. Необходимость в просушке зерна перед молотьбой была вызвана климатическими условиями: обилием осадков, коротким, нередко холодным летом. Обмолот снопов, привезенных с поля, проходил в гумнах, а также на току - ровной, утрамбованной площадке, которую устраивали обычно в клунях-рыгах. Зерно хранили в амбарах, имевшихся в каждом крестьянском хозяйстве. Для перемалывания зерна в муку использовали ветряные и водяные мельницы, а для очистки круп - толчеи. Их владельцами были зажиточные крестьяне и помещики, которым платили за помол деньгами или зерном.


В. Д. Поленов. Мельница. 1880. Масло. Фрагмент.


1.Мельница шатровая. Новгородская обл. Фото 1960-х.
2.Старинная мельница-столбовка. Северная Двина. Музей «Малые Карелы». Фото 1980-х.

Обеспеченность крестьян хозяйственными постройками зависела от имущественного положения семьи, от наличия строительного материала, от уровня развития земледелия в регионе. Богатая семья имела необходимое количество хозяйственных и подсобных построек достаточно высокого качества. Бедные же крестьяне обычно ставили один овин или одно гумно на несколько семей, а зерно для перемалывания возили на мельницы.

В районах с высокоразвитым земледелием на одно хозяйство приходилось значительно больше построек, чем в районах со слаборазвитым земледелием.


Жилая изба из Старой Ладоги. VIII-IX вв.


Наземное жилище с печью-каменкой, обмазанной глиной. Х-ХIвв.


Полуземляночное жилище с глиняной печью. X—XI вв.


Дом: вид спереди и сбоку. 1860. Архангельская губ.


Двухэтажный дом. Первая половина XIX в. Костромская губ.

Типы домов, дворов, хозяйственных строений формировались на протяжении нескольких столетий. Самыми древними жилищами, известными нам по археологическим раскопкам Старой Ладоги, Новгорода, Рязани, были полуземлянки и наземные отапливаемые срубные жилища IX—XI вв. с глинобитной печью без трубы. Наземные жилища представляли собой четырехугольные постройки, рубленные из сосны, под двускатной крышей, без потолка, с одним маленьким волоковым окном или вообще без окон, с дощатым полом, переводы которого или лежали на земле, или были врублены во второй (третий) венец. Вокруг дома или с одной его стороны шла неширокая открытая галерея с крышей на столбах. Избы имели сени, но встречались и такие, в которых дверь вела сразу на улицу. При таком доме не было закрытого двора с помещениями для животных - скот круглый год находился на открытом воздухе.

Постепенно крестьянский дом видоизменился: появились высокий подклет, волоковые и косяща- тые окна, балконы, мезонины. На смену избе, отапливавшейся «по-черному», в XIX в. пришла белая изба с печью, имевшей выходную трубу. Крестьянские избы с каждым веком становились все более и более комфортабельными.

Такой же процесс происходил и с хозяйственными постройками: совершенствовались старые, возникали новые. К XVI— XVII вв. относится и появление закрытых дворов с помещениями для животных и хранения кормов.

В XVII в. стали строить ветряные мельницы. До этого обмолот проводили на ручных жерновах1, известных, по археологическим данным, с VIII в., или на водяных мельницах, первое упоминание которых встречается в письменных источниках XIII в.

Овины, наиболее древнее и самобытное приспособление для сушки хлебов, на протяжении столетий становились все более и более удобными для работы. Житные ямы были заменены деревянными амбарами и т. д.

Сведения, включенные в настоящий раздел, позволят читателю узнать о традиционных способах организации жилого пространства избы и хозяйственных построек: планировке и тех значимых элементах жилища, которые делают дом домом (пол, окно, дверь, порог). Дом рассматривается в контексте повседневной и ритуально-мифологической деятельности человека, т. е. речь идет о связанных с ним обрядах, поверьях, верованиях.


АМБАР (АНБАР, ЖИТНИЦА, ОМБАР, ОНБАР)
- холодное помещение, где хранили зерно, муку, а также все особо ценные для семьи продукты.

Амбары у русских людей появились давно, вероятно в конце XIV — начале XV в. До того времени высушенное и провеянное зерно хранили в зерновых ямах. Само же слово «амбар» впервые упоминается в документах XVI в. Оно было заимствовано нашими предками у тюркских народов и первоначально обозначало торговое помещение, потом помещение для хранения всякого ценного имущества, а затем вошло в крестьянский обиход как название хранилища зерна. До появления в языке слова «амбар » постройки для хранения зерна и муки назывались житницами. На Русском Севере это слово встречается в разговорной речи и сегодня.

На большей части территории России амбары были деревянными. Изредка их складывали из крупных природных камней, посаженных на глиняный раствор. В южных безлесых районах России амбары строили из самана или плетня, обмазанного глиной. Зажиточные люди ставили их из кирпича.


Старые амбары с предамбарьем и навесом. Архангельская обл. Фото 1950-х

Строительство амбара считалось делом столь же ответственным, как и строительство дома, так как он являлся хранилищем главного богатства крестьянской семьи — хлеба. Как и дом, амбар ставили «на века», в расчете на несколько поколений. Он должен был иметь крепкие стены, прочные запоры, оставаться сухим, хорошо проветриваемым, холодным помещением. Деревянный амбар представлял собой прямоугольный сруб площадью примерно 16 кв. м под двускатной крышей, крытой тесом, дранкой, соломой или железом. Его рубили так же, как избы, но щели между бревнами мхом не закладывали, а крышу возводили очень древним способом — «на самцах».

На севере и в средней полосе России амбары иногда поднимали над землей на высоту до 1,5 м на двух, трех, четырех деревянных сваях, порой на одном мощном столбе или еловом пне с обрубленными корнями. Это делали для того, чтобы зерно лучше проветривалось (амбар «на курьих ножках» хорошо продувался) и предохранялось от грызунов. В открытом всем ветрам подполье мыши не заводились; они не могли проникнуть в амбар из-за кольцевых нарезок, нанесенных на сваи, а также из-за металлических колпачков, надетых на них. В южных районах России амбары на сваях не возводили, но всегда строили с высоким подпольем.


Амбары на сваях. Район реки Пинеги. Фото 1980-х

Амбар ставили с севера на юг, причем вход делали с севера для того, чтобы летом при открытой двери помещение не нагревалось. Дверной проем амбара был достаточно широким (около 2 м) и высоким (до 2,5 м), чтобы в него свободно проходили мужчины с мешками зерна. Дверь с мощными косяками, высоким порогом, прочным дверным полотном, прикреплявшимся металлическими жиковинами (петлями), закрывали на деревянный или металлический замок сложной конструкции, к которому было трудно подобрать отмычку. Его мог открыть только владелец амбара.

Внизу в дверном полотнище нередко вырезали отверстие для кошки. Оно способствовало и лучшей вентиляции помещения.

Перед входом в амбар имелась площадка, которая чаще всего тянулась во всю длину стены, — предамбарье, рундук, присту- пень. Над ней устраивали навес — кошель, пятры, залобник, козырек. Навес обычно делали в виде ящика. Для этого концы нескольких верхних бревен из боковых стен выпускали на 75 см — 1 м и поперек на их концы врубали бревна. Навес и площадку почти всегда соединяли двумя или четырьмя столбами. В результате вдоль стены амбара шла галерея шириной 1 м. Предамбарье предохраняло зерно при выгрузке его в сырую погоду. Навес служил также защитой от снега, заваливавшего дверь амбара зимой, и от косого дождя в ненастье.

Амбар, как правило, строили без окон, чтобы помещение меньше нагревалось и не было соблазна для воров. Если же в целях лучшей вентиляции все-таки прорубали окна, то они были маленькими, в одно бревно, и располагались под самой крышей. Окна закрывали — «заволакивали» доской от солнца, мелкой сеткой от насекомых и металлической решеткой от воров. Открывали окошко только тогда, когда хозяин находился рядом с амбаром и если день был ветреным, сухим и нежарким. Внутри амбара делали пол из плотно подогнанных толстых досок, чтобы случайно упавшие зерна не могли высыпаться наружу через щели. Потолок надежно защищал зерно от возможных протечек дождя и талого снега сквозь крышу.

Многие старинные амбары были двухъярусными. В нижней части амбара имелись закрома, называвшиеся также сусеки, представлявшие собой большие ящики, куда засыпали зерно.


Старинный двухъярусный амбар с предамбарьем и галереей. Фото 1970-х.


Старый амбар. XIX в. Музей-заповедник «Кижи». Фото 1980-х.

Каждый из закромов предназначался для определенного сорта зерна: под рожь, под овес, под ячмень, под гречиху и т. д. Муку в закрома не засыпали, ее обычно держали в больших кадках. Иногда в амбаре над закромами устраивали полки, где хранили разные продукты, например сыры, семена редких сортов, насыпанные в корыта. В некоторых амбарах сквозь закрома проходили дощатые вентиляционные трубы треугольного сечения. Они имели вывод наружу через отверстия, сделанные в стенах амбара. Их концы были скошены вниз для защиты от дождя и закрывались на задвижки.

Верхняя часть амбара, располагавшаяся под самой крышей или в навесе галереи, называлась вышкой. Там хранились, подальше от холодной земли и мышей, наиболее ценные хлебные культуры, такие как пшеница, семенное зерно, а также пшеничная мука, толокно. На вышку с нижнего этажа вела деревянная лестница. Любой хозяин старался поставить амбар таким образом, чтобы видеть его из окна собственного дома, как говорили раньше, «поставить на глазах» во избежание воровства. Поэтому, если была возможность, амбары строили на стороне улицы, противоположной дому. В некоторых селах Южной России амбары ставили рядом с избой среди других хозяйственных построек. Иногда их выносили за околицу деревни, но в этом случае ставили кучно, на близком расстоянии друг от друга. Необходимость создания амбарного городка была вызвана беспокойством за сохранность накопленного там добра.


1. Закром в амбаре. XIX в. Архангельская губ. Фото. 2. Внутренний вид старинного амбара. Архангельская обл. Фото 1980-х.

Крестьяне считали, что вор не решится забраться в амбар, стоящий в городке «на виду увсех». Кроме того, сторожу, выбранному деревенским миром, легче было охранять амбары, расположенные в одном месте.

Амбар, поставленный «на века», закрома которого полны зерна, ассоциировался у русских крестьян с богатством. Выражение «полный амбар» обозначало изобилие, семейное счастье, хороший урожай. Русские крестьяне говорили: «Есть в амбаре, будет и в кармане».

Амбар всегда связывали с мужской частью семьи. Все, что в нем находилось, считалось принадлежащим мужчинам. Амбар нельзя было передать в приданое вышедшей замуж дочери. Он мог передаваться только по мужской линии: сыну при разделе имущества, племяннику, если не было сыновей, зятю-примаку.

Амбар использовали в обрядовой жизни русской деревни. Так, в некоторых районах России брачную постель для молодоженов устраивали в амбаре, чтобы их жизнь была богатой и счастливой.

Для защиты от нечистой силы амбар кропили святой водой, а в Крещение на его двери рисовали углем или мелом крест. По древним представлениям русского народа, амбар имел своего мифического хозяина — амбарного, или амбарника. Он был хранителем хозяйского добра и наказывал каждого, кто попытается незаконно пробраться в амбар.

В ряде мест считалось, что амбарный может предсказать будущую семейную жизнь молодым людям. Для этого надо подойти к амбару в святочную ночь и сказать: «Суженый-ряженый, приходи рожь мерить». Если девушке суждено войти в богатую семью, то после сказанных слов она должна услышать звук тяжело падающих зерен. Если же судьба выйти замуж за бедного, то в амбаре раздастся звук, похожий на тот, который создает метла, когда ею подметают пол.

Амбаром также называли мельничное здание. БАНЯ (МЫЛЬНЯ)
— помещение для парения и мытья.

Специальные помещения для мытья были распространены в северных и центральных районах Европейской России, в Сибири и на Алтае. В южных районах для этой цели служили печи.


Баня. 1980-е. Вологодская обл. Фото.

Бани ставили, как правило, на берегу рек, озер, ручейков, подальше от жилых помещений.
Наиболее распространенным типом деревенских бань была так называемая черная баня. Она представляла собой небольшой и невысокий сруб (длина до 8 м, ширина — 4 м, высота до конька крыши — 3,5 м) на мху под односкатной или двускатной тесовой крышей, с маленьким окном, низкой дверью и высоким порогом.

Потолок бани настилали из жердей или горбылей плоской стороной книзу и засыпали землей. Зачастую он являлся одновременно и крышей. Пол изготавливали из тонких бревен с легким уклоном к двери, а под порогом делали небольшое углубление для стока воды. В некоторых банях пол был земляной, прикрывавшийся на время мытья соломой.

Главное место в бане занимала печь-каменка, располагавшаяся около входа с правой его стороны. Она имела полукруглый свод и широкое устье. Свод каменки выбивали из глины без добавки извести, а сверху достаточно плотно складывали камни, булыжники, обломки кирпичей, но при этом так, чтобы дым при топке мог свободно выходить через свод печи. Мелкие камни использовали для нагревания воды в колоде, стоявшей рядом с печью. Раскаленные камни брали железными щипцами и бросали

Бани разных типов. XIX в.:
1 — с предбанником, под двускатной крышей. С.-Петербургская губ:,
2 — на сваях. Костромская губ.;
3 — без предбанника, с односкатной крышей. Олонецкая губ.


Баня по-черному: внутренний вид


1.Баня с двускатной крышей. Музей-заповедник «Кижи». Фото 1980-х.
2. А. А. Пластов. Весна. В бане.1954. (Баня с предбанником в виде небольшой загородки,не имеющей крыши).

в воду. Оставшиеся на печи камни обливали водой для поддавания пара.

За печью находился полок — деревянный, приподнятый над полом настил, занимавший все пространство до задней стены. На полке парились вениками. По стенам стояли лавки для мытья.

Дым при топке такой бани выходил через дверь или небольшое оконце, специально прорубленное в южной стене. После топки его закрывали деревянной ставенкой или втулкой. В ряде бань вытяжка дыма проводилась через отверстие над каменкой, от которого шел дымник — вытяжная труба из досок.

Старинные бани или вовсе не имели предбанника, или имели очень простой его вариант — небольшую загородку без крыши и двери, а то и обычный деревянный навес на столбах. В этих банях в любое время года люди раздевались и одевались фактически снаружи, оставляя на улице чистое и грязное белье. Лишь в немногих баньках от стены к стене шли жерди, на которых согревалось чистое белье.

Мыться в бане можно было только после того, как все дрова в печке прогорели, дым вышел наружу, а дымовое отверстие закрыто ставенкой. Для нагревания бани до нужной температуры дрова подкладывали в печь обычно три раза, как говорили русские крестьяне, «баня готова бывает в три каменки, или в три истопля».


Б. М. Кустодиев. Русская Венера. 1926. Масло.(Баня с удобным светлым предбанником)

К концу XIX в. в крестьянском быту стали появляться бани- пятистенки. Они имели хороший теплый предбанник, большое, с окнами помещение мыльни, печь с трубой, вмазанный в печь котел для нагрева воды, индивидуальные шайки для мытья. Однако бани, топившиеся по-черному, с печкой-каменкой и колодой для нагрева воды при помощи камней, сохранялись в русской деревне вплоть до наших дней.

Каждая семья обычно имела свою баню, но были семьи, которые ставили баню совместно и мылись в ней поочередно. Русские крестьяне мылись в банях чаще всего по субботам, после окончания всех дневных работ. Еженедельное мытье в бане считалось обязательным для всей семьи. Кроме того, в бани ходили перед праздниками, перед родинами, свадьбами, после дальней дороги.

Баню начинали топить с утра, так что к вечеру она была хорошо протоплена. Первыми в нее шли мыться мужчины, затем женщины и дети. Семейные пары могли мыться вместе, особенно молодожены, отправлявшиеся в баню после всех домочадцев. В течение многих веков был отработан и сам ритуал мытья: сначала парились березовыми или дубовыми вениками, перемежая парение обливанием холодной водой, купанием в реке, обтиранием снегом. Затем мылись щелочной водой, получавшейся путем кипячения ее с золой.

Бани топили не только с гигиеническими целями, но и с лечебными. Было распространено мнение, что парением в бане можно вылечить многие болезни, и не только простудного характера.

В народе баня считалась нечистым местом, местом, где наш мир вступает в контакт с иным миром. Верили, что в ней обитает нечистая сила: живет банник — голый старик, покрытый листьями от веника; время от времени здесь появляется обдериха —


Е. М. Корнеев. Русская баня. 1812. Офорт.

страшная лохматая старуха; навещают ее и черти — анчутки, мурмули, курдутики. По поверью, все они старались запугать людей, пришедших в баню в неурочное время, могли содрать с них кожу, задушить угаром, ошпарить кипятком, подменить новорожденного ребенка и т. п.

Рассказы о бане как месте встречи с нечистой силой определяли и особое отношение к ней. Подходя к бане, обычно крестились, произносили специальные заклинания. Войдя в баню, про износили слова приветствия, просили разрешения «помыться- попариться, на здоровьице поладиться». Уходя же, благодарили: «Спасибо тебе, байнушко, на парной байничке».

В бане нельзя было мыться ночью, в праздничные дни, вносить в нее иконы, входить с нательным крестом, шуметь, смеяться, кричать.

Баню нередко использовали и как место для гаданий, ибо считали, что будущее гадающим раскрывает нечистая сила. Здесь проводили и некоторые семейные обряды. Так, например, баня включалась в поминальную обрядность. В Великий четверг, в ночь на Радоницу, вечером на Троицу каждая семья топила баню и грела воду «родителям», «дедам» — всем умершим предкам, для которых оставляли шайку с водой, ошпаренный веник, полотенце, одежду, напитки и еду. Утром хозяева приходили и определяли по оставленным следам, были «родители » в бане или нет. Если полотенце оказывалось влажным, вода из шайки расплеснутой, а зола рассыпанной, значит, предки навестили своих потомков и остались довольны. В этом случае семью ожидала хорошая, богатая жизнь.

Баня являлась и местом свершения некоторых обрядов свадебного ритуала: обрядового мытья невесты перед венчанием и молодоженов после первой брачной ночи. Это был сложный обряд со множеством участников. Невеста шла в баню в сопровождении дружки, отгонявшего заговорами нечистую силу, крестной матери, несшей икону, и подружек. В бане подружки невесту мыли, парили, поили квасом и пивом, затем, причитая, одевали. Считалось, что невеста в бане прощалась с девичеством — «девьей красотой».

Молодожены рано утром отправлялись в баню. Причем во время мытья новобрачных гости ходили вокруг бани, шумели и громко кричали, чтобы отогнать нечистую силу. Посещение бани рассматривается исследователями как ритуал очищения молодых после брачной ночи.

Баня была также местом, где проходили роды и где роженица находилась еще три—семь дней. Перед началом родов баню растапливали, на пол настилали солому. Повитуха, пришедшая с роженицей, проводила обряд изгнания из бани нечистой силы — опускала в воду четыре камешка и бросала их по одному в каждый угол со словами: «Этот камушек в уголок — черту в лоб». Обезопасив подобным образом себя и роженицу, спешила ей на помощь.

Баня у русских появилась очень давно. В «Повести временных лет» — летописи XII в.— при описании путешествия апостола Андрея Первозванного по Руси очень красочно говорится о парении в новгородской бане: «И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: „Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье"».

В древности и в Средние века бани встречались как в городах, так и в сельской местности, но они были не в каждой усадьбе. В XVI—XVII вв., например, на территории северных областей бани имелись только в половине усадеб, указанных в документах того времени, на территории Северо-Запада — только в четверти усадеб.


А. И. Корзухин. Девичник. 1889. Масло. (Выход невесты из бани. Обряд прощания с «девьей красотой»).

В эту же пору в городах получили распространение общественные бани, которые можно было посещать за деньги. Такие общественные бани принадлежали городу и сдавались в откуп богатым людям, имевшим с них большой доход. Они были достаточно благоустроенными, с теплыми раздевальнями и предбанниками. Мыльное помещение было рассчитано для одновременного мытья 10—20 человек. Посетителям давали веники и шайки, предлагались услуги мойщика.

В общественных городских банях мужчины и женщины мылись в одном помещении. Этот обычай вызывал недовольство православных священников. В 1551 г. Церковный Собор, отметив, что «в банях мужи и жены и чернцы и черницы в одном месте моются без зазору», запретил этот обычай. Однако это постановление Церкви не выполнялось. В середине XVIII в. потребовался специальный указ Сената, запрещавший мужчинам и женщинам париться в одной бане.

Немецкий ученый А. Олеарий, посетивший Россию в середине XVII в., писал, что «омовению русские придают очень большое значение, считая его, особенно во время свадеб, после первой ночи, за необходимое дело. Поэтому у них и в городах, и в деревнях много открытых и тайных бань, в которых их очень часто можно застать. <...> Они в состоянии переносить сильный жар, лежат на полке и вениками нагоняют жар на свое тело или трутся ими (это для меня было невыносимо). Когда они совершенно покраснеют и ослабнут от жары до того, что не могут более вынести в бане, то


Ж. Делабарт. Серебренические бани в Москве. Конец XVIII е. Акварель.

и женщины, и мужчины голые выбегают, окачиваются холодной водой, а зимою валяются в снегу и трут им, точно мылом, свою кожу, а потом опять бегут в горячую баню. Так как бани обыкновенно устраиваются у воды и рек, то они из горячей бани устремляются в холодную» (Олеарий 1986,344—345).

Бани устраивали не только для мытья, но и отдыха. Рядом с ними строили жилые помещения, в которых можно было закусить, переночевать, поставить на ночлег лошадь. Здесь запрещались азартные игры и хмельные напитки. Общественные бани были в то время, судя по документам, и в деревнях. Правда, в XIX в. в русских деревнях, как уже говорилось, отдавали предпочтение индивидуальным баням.


A.M. Васнецов. Общественные бани на реке Неглинной в XVII в. 1917. Акварель.


ГОРНИЦА (ГОРЕНКА) — парадное жилое, отапливаемое или холодное помещение деревянного срубного дома.

Под горницу использовали вторую комнату пятистенка, один из срубов избы-двойни или одну из передних комнат крестовика. Кроме того, горницей могла служить вторая изба в доме, отделенная от первой сенями. В северных домах на высоком подклете и с двухэтажным крытым двором горницы устраивали на повети, у боковых ее стен.

Горница была предназначена для приема гостей, проведения различных семейных торжеств, а также использовалась как спальня для молодоженов, и естественно, что ее интерьер заметно отличался от интерьера жилой избы. Она обычно была светлой, просторной, нарядной и очень чистой. Стены и потолки горницы были всегда хорошо вытесаны, а с конца 70-х гг. XIX в. их стали штукатурить, белить или обклеивать обоями — шпалерами.

Убранство горницы также отличалось от обстановки избы. Вместо русской печи здесь была печь городского образца, называвшаяся в деревнях голландкой (грубой, грубкой), приспособленная только для отопления помещения. В некоторых богатых домах ее облицовывали изразцами. В дальнем от входа углу горницы


А. М. Васнецов. В горнице древнерусского дома Московских времен. 1910-е. Акварель.

располагалась божница с иконами и лампадой. На стенах около божницы были развешаны лубочные картинки на светские и религиозные темы, а с первого десятилетия XX в. — фотографии родных. Украшением горницы считалось зеркало, декорированное полотенцем.

Мебель в горнице, как правило, была городского типа. Стол без подстолья, покрытый скатертью, стоял около передней стены, ближе к божнице. Вместо неподвижных лавок в горнице использовали табуреты, стулья, а также канапели — жесткие диваны с решетчатыми или глухими спинками. Непременной ее принадлежностью был камот (камод) с выдвижными ящиками, горка (буфет) для праздничной посуды и нарядно убранная, с большим количеством подушек кровать. Из вещей традиционного быта в горнице находились только сундуки разного размера, поставленные зачастую один на другой.

Помещение, называвшееся горница, судя по письменным документам и археологическим раскопкам, известно уже с XIII— XVII вв. Ученые предполагают, что это было жилое верхнее


Белая горница. 1910-е. Урал. Нижнесинячихинский народный музей. Фото 1990-х.

- «горнее» помещение. Назначение этого помещения определить по письменным документам довольно трудно. Одни историки предполагают, что горницы использовали как парадные летние и зимние комнаты в хоромах, другие считают, что горницы были спальнями, которые отапливали дымом, шедшим наверх по трубам из нижних помещений. В документах XVI—XVII вв. горницей довольно часто называли избу на высоком подклете, в отличие от избы поземной (наземной), т. е. избы, где пол находился на небольшом расстоянии от земли или вообще укладывался на землю. Крестьяне, вероятно, стали устраивать горницы как особые парадные помещения в XIX в., обходясь до этого времени лишь избой и клетью.


ГУМНО (ГУВНО, ГУМЕННИК) — место для молотьбы, провеивания зерна и установки хлебных скирд.

В русской деревне были два типа гумен: открытое и крытое. Открытое гумно представляло собой ровное сухое пространство с песчаным грунтом, имевшее квадратную или прямоугольную форму. Его огораживали густыми деревьями и окапывали двумя рядами довольно широких и глубоких дренажных канав, между которыми располагали вал. На двух противоположных сторонах гумна ставили ворота, запиравшиеся на замок. Деревья защищали гумно от ветра и пожара. Внутренняя канава служила для собирания воды, стекавшей с гумна во время дождя или весеннего таяния снега, наружная предохраняла от затопления гумна с внешней стороны. Кроме того, канавы и земляной вал хорошо защищали его от домашнего скота. Во многих деревнях над открытым гумном выстраивали крышу на столбах, защищавшую хлебные скирды от дождя и снега.

На гумне имелся ток, использовавшийся для молотьбы снопов и провеивания зерна, а также специальное место для хранения снопов в скирдах. Скирды ставили на расстоянии 3—3,5 м друг от друга, что было удобно для проезда телег, груженных снопами, и обвеивания скирд ветром. Размеры такого гумна определялись потребностями хозяина, но обычно гумно было 6—8 м в ширину, 30—40 м в длину.

Крытое гумно чаще всего строили из бревен, под двускатной тесовой или соломенной крышей. Размеры крытого гумна зависели


Гумно и ямный овин. Центральная Россия. Фото 1980-х.

от зажиточности хозяина, но чаще всего колебались в пределах 15—17 м в длину, 7—8 м в ширину. Внутри него отводили определенное пространство для тока и место для хранения приготовленных к обмолоту снопов.

Деревянные гумна могли рубить точно так же, как крестьянские избы и дворы, но обычно предпочтение отдавали иному способу, позволявшему сделать постройку большого размера с некоторой экономией дерева. При этом способе бревна четырех стен постройки врубали в пазы вертикальных столбов, расставленных по всему периметру будущего гумна, вместо того чтобы соединять их «в лапу» или «в чашу» (см. Изба), как это принято при рубке избы. Крышу гумна сооружали и крыли подобно крыше избы.

Гумно, как правило, ставили прямо на землю, без фундамента. Его пол был глинобитным или земляным, хорошо выровненным и утрамбованным. Однако на севере Европейской России и в Сибири многие обеспеченные крестьяне старались приподнять деревянные гумна над землей. Для этого сруб ставили на прочный бревенчатый помост, опирающийся на огромные крепкие, вбитые в землю сваи. Пол в таких гумнах был деревянный, сложенный из широких вытесанных плах, слегка налегающих друг на друга. Это делало гумна сухими, проветриваемыми помещениями, в какой-то степени защищенными от грызунов, а плотный пол давал возможность легко собрать случайно рассыпавшееся зерно.


Крытое гумно с двумя овинами: 1 — общий вид; 2 — разрез; 3 — план.
XIX в. Ярославская губ.

Гумна всегда имели в своих стенах несколько широких проемов для проезда телег. На помостах к проемам пристраивали также и деревянные настилы — взвозы. Наличие двух-трех проемов было удобно и для провеивания зерна, позволяя работать при любом направлении ветра.

Крытое гумно соединяли обычно в единое целое с овином или ригой, которые пристраивали к одной из его сторон или встраивали внутрь помещения. Крестьяне старались поставить свои гумна подальше от деревни, во всяком случае на расстоянии не менее 20—40 м, чтобы предохранить их от пожара: искры из дымовых труб могли попасть в наполненное снопами гумно. В некоторых районах России гумна для защиты от «лихих людей» ставили вместе, образуя своеобразный городок, красиво смотревшийся на фоне полей.

Открытые гумна были распространены по всей стране, закрытые встречались в основном в северных и центральных губерниях Европейской России, в Предуралье и в Сибири, т. е. там, где ранние осенние дожди и снега могли помешать молотьбе. Открытые гумна здесь были только у небогатых людей. В южных районах Европейской России для хранения снопов и молотьбы строили клуни-рыги.


Гумно с крышей на столбах.

Упоминание о гумне имеется в письменных памятниках XI—XII вв., в том числе в «Повести временных лет» и в Русской Правде Владимира Мономаха. Однако внешний вид старинных гумен нам не известен, так как ни в одном источнике нет ни их описаний, ни изображений. Во время археологических раскопок они также не обнаруживаются. Вероятно, вплоть до XV—XVI вв. они были открытыми: на миниатюре конца XVI в. с аллегорическим изображением осени показана молотьба цепами на открытом току. Наличие на Руси крытого гумна в XVII в. не вызывает сомнений. Одно из его изображений можно видеть в книге немецкого ученого А. Олеария «Описание путешествия в Московию».


Гумно и рига: 1 — восточная сторона; 2 — южная сторона.

Во все времена на Руси гумно, наполненное скирдами хлеба, воспринималось как символ богатства: «Есть на гумне, будет и в суме».

Пустое же гумно, оставленное хозяевами, воспринималось как знак несчастья, беды и связывалось с нечистой силой. Желая предохранить гумно от пожаров, «лихих людей», нечистой силы, русские крестьяне прибегали к различным магическим приемам: кропили его святой водой перед заполнением снопами, в Крещение рисовали углем крестики над въездными проемами, втыкали в стены ветки можжевельника или рябины, по поверью отпугивающие нечисть.

Гумно считали местом обитания гуменника, духа — хозяина гумна. В старинных быличках он описывается как существо в белой одежде, похожее на человека. Гуменник легко оборачивается бараном, стариком, журавлем. Находясь постоянно на гумне, он активно воздействует на обмолот зерна, сохраняет хлебные скирды, защищает их от лешего. Гуменник, недовольный по какой- либо причине крестьянином — владельцем гумна, может сжечь скирды, расставленные на гумне, или как-то иначе наказать провинившегося. Так, в одной из быличек говорится о наказании гуменником женщины, молотившей хлеб в праздничный день: он снял с нее кожу и повесил на стенку, прибив деревянными гвоздями. Вот почему гуменника боялись, его старались не рассердить, приносили ему дары в виде куска хлеба, ковша пива или браги.

Верили и в то, что гуменник может предсказывать будущий урожай. В ночь на Васильев день хозяин шел к гумну «послушать гуменника». Если удавалось услышать звук гребла, сгребающего вымолоченное зерно в кучи, то стоило надеяться на добрый урожай и богатую жизнь. Звук же от метлы, разметающей сор, свидетельствовал о несчастьях, неурожайном годе. Счастливый хозяин, ладящий с гуменником, мог услышать в новогоднюю ночь звук въезжающих на гумно тяжело нагруженных телег, стук цепов. Полная же тишина на гумне сулила неприятности крестьянину в наступающем году.


ДВЕРЬ — приспособление для закрытия входного проема в стене дома.

Ее изготавливали из двух-трех широких тесовых или пиленых дубовых досок, соединявшихся друг с другом в единое дверное полотно деревянными брусьями. Их набивали поперек полотна в верхней, средней и нижней его части.

Для того чтобы поставить одностворчатые двери, в проем устанавливали дверную колоду. Она состояла из двух косяков — толстых дубовых плах, вставленных в дверной проем вертикально, верхнего бревна — вершняка и нижнего — порога. Косяки имели пазы, куда входили деревянные шипы, вырезанные в бревнах стены.

Дверное полотно скрепляли с колодой разными способами: с помощью железных или деревянных шпеньков — пяток, вставлявшихся в гнезда, выдолбленные в верхнем и нижнем бревнах дверной колоды; с помощью двух железных штырей, которые продевали в две железные втулки, расположенные на верху и в низу косяка; а также навешивали на петлях.

Дверной проем в крестьянской избе был, как правило, невысоким, от 1,4 до 1,5 м, но достаточно широким — около 1 м. Некоторые избы имели двери, приближавшиеся к квадрату. Низкие дверные проемы выполняли утилитарную функцию — позволяли сохранить тепло в избе. Кроме того, это был способ заставить человека склониться перед хозяевами при входе в дом.


1. Типы дверных колод в северных избах.
2.Дверь в сени дома. XIX в. Русский Север. Фото 1970~х.


Двери: вид изнутри дома.

Дверь, соединявшая сени и жилое помещение, открывалась всегда в сени, что делало жилое помещение более удобным и просторным. Такая дверь не имела запоров. Деревенский этикет позволял постороннему человеку войти в избу без стука в дверь. Его приход обычно предварял стук в боковое окно дома или звяканье щеколды на дверях крыльца.

На мифологическом уровне дверь осмыслялась как граница между миром людей и внешним миром. Внешний мир, расположенный вне пределов родного дома, рассматривался как мир враждебный: там, по поверьям, жили существа, всегда готовые принести вред человеку, посылавшие молнии, снегопады, бури, пожары. Считалось, что, выходя за дверь дома, человек лицом к лицу встречается с этой враждебной силой. Поэтому существовал обычай, отправляясь в дорогу, присесть на лавку, попрощаться с домом, прочесть краткую молитву и попросить у Бога защиты в долгом пути.

Верили, что через дверь в дом может проникнуть нечистая сила. Для защиты от нее дверь окропляли святой крещенской водой, рисовали на ней углем или мелом кресты, выжигали их на притолоке свечой Чистого четверга.
С целью защиты от нечистой силы на порог или дверной косяк прибивали подкову, нож, обломок косы.


1. Дверь в амбар, внизу вырезано отверстие для кошки. Музей-заповедник «Кижи». Фото 1980-х. 2. Фрагмент амбарной двери с металлической жиковиной (петлёй). Фото 1980-х.


ДВОР
-участок земли около дома с расположенными на нем хозяйственными постройками, которые были необходимы для содержания скота, хранения сельскохозяйственного инвентаря, телег, саней, сена, иногда зерна и прочих продуктов. Он являлся важной частью любой крестьянской усадьбы. Застройка двора в разных регионах России была различна и определялась множеством факторов, как природно-климатических,


Дом-двор. Однорядная связь. Архангельская обл. Фото 1980-х.

так и социальных. В суровых условиях Русского Севера и Сибири крестьянский двор застраивали, естественно, иначе, чем в степных районах Южной России с ее сравнительно мягким климатом. На застройку двора, его форму, на то, каким образом хозяйственные постройки примыкали к жилому дому, могли влиять, например, такие факторы, как демографическая ситуация, размеры земельных наделов, планировка селения, направление хозяйственной деятельности той или иной крестьянской семьи, ее состав и многое другое.


Внутренний вид однорядного крытого двора среднерусского типа. Хорошо видны загородки для скота. XIX в. Ярославская губ.

Размеры двора, его добротность, число дворовых построек — все зависело от степени зажиточности крестьянской семьи. В северных и центральных губерниях Европейской России, на большей части территории Сибири все хозяйственные помещения двора объединялись в единый комплекс под общей крышей, вплотную примыкая к жилому дому. Этот двор назывался крытым двором. Он мог размещаться позади избы. Такая его связь с домом называлась однорядной. Если же двор тянулся вдоль одной из боковых сторон дома, то такая связь считалась двухрядной. При однорядной связи двор и избу строили в одну линию, перпендикулярно улице, и покрывали почти всегда общей крышей. Двор при этом мог быть по своей ширине равен избе, уже ее или, наоборот, шире, его высота могла соответствовать высоте жилого помещения или быть значительно ниже. При подобной конструкции (однорядной связи) дом и двор соединяли холодными сенями. В «справных», как говорили крестьяне, домах за сенями устраивали мостки — настил на столбах, с которого спускалась лесенка на двор. Ворота во двор делали в его боковой стороне. Хозяйственные помещения внутри двора размещали как можно удобнее для семьи. Теплый, рубленный из дерева хлев, овчарню, телятник, конюшню располагали обычно подальше от жилого помещения, на другом конце двора. Среднее его пространство использовали для хранения саней, телег, некоторых сельскохозяйственных орудий, а также для ночевки скота в летнюю пастбищную, пору. Клети и иные чистые помещения находились ближе к жилой избе.


Двухрядная связь дома и двуярусного двора. XIX в. Пермская губ.


Двухрядная связь дома и двора. XIX в. Вятская губ.

Крытый двор мог быть и двухэтажным, если избу рубили на высоком подклете или строили двухэтажной. В этом случае в его нижнем этаже устраивали хлев, конюшню, загородку для скота; в верхнем же этаже двора, называвшемся поветь', держали корм для скота, хозяйственный инвентарь, транспортные средства. Там же находились холодные горницы — летние спальни для семейных пар и места хранения домашнего имущества. При двухрядной связи жилой дом и двор стояли каждый под своей двускатной крышей, почти примыкая друг к другу. Между домом и двором устраивали длинный узкий настил — мост1, по которому можно было пройти в дом. Крышей ему служил скат от крыши избы или двора. В некоторых домах пространство между скатами крыши дома и двора (над мостом) прикрывали досками. Въездные ворота во двор устраивали обычно с его торцовой стороны. Рядом с ними располагался и вход в дом. Двухрядная связь была распространена в деревнях Верхнего и Среднего Поволжья, но встречалась также местами в Вологодской, Петербургской, Псковской губерниях, а также в отдельных селениях Сибири. Крытый двор, как считают ученые, был известен в России еще в XVI—XVII вв. Его появление и долгое бытование обусловлено суровым климатом, длинными снежными зимами, заставляющими человека думать об удобствах жизни. Крестьяне, имея такой дом-двор, где хозяйственные постройки и жилые помещения представляют собой единый комплекс, чувствовали себя защищенными от погодных условий. Для южных губерний Европейской России и для многих деревень Сибири был характерен открытый двор. Он представлял собой участок земли, не занятый постройками и не покрытый крышей. Такой двор мог быть замкнутым или незамкнутым. Замкнутым назывался двор, который с трех сторон ограждали хозяйственными постройками, а со стороны улицы — высоким забором. Особенно часто такие дворы встречались в сибирских


Столбовая конструкция внутри крытого двора. XX в. Псковская обл.

деревнях. Высокая сплошная ограда и расставленные по ее периметру хозяйственные службы, сложенные из толстых бревен, хорошо защищали дом от ветра и непогоды. Малосостоятельные люди застраивали одну или две стороны двора, а обеспеченные вели застройку со всех четырех сторон. В усадьбах богатых крестьян было зачастую два двора. Чистый ставили около дома, там находились амбары, ледники, сараи, навесы для транспорта и сельскохозяйственных орудий. На грязном всегда строили хлев, овчарню, свинарник, курятник, конюшню. Открытый двор, не замкнутый в плане, имел более свободное расположение построек и не огораживался глухим забором. С крестьянским двором связано множество различных поверий, и прежде всего поверье о том, что там живет дворовой — хозяин хлевов, конюшен, покровитель скота. Образ дворового, как предполагают многие ученые, унаследовал черты древних языческих божеств, духов-покровителей домашнего очага и скота. Этот невидимый в обычное время дух может показаться людям в виде маленького старика, покрытого косматой шерстью, черной кошки, свиньи, катающейся на лошади по двору, или даже в


И. И. Шишкин. Деревенский двор. Конец 1860-х. Масло.

образе самого хозяина дома. Человек, пожелавший увидеть дворового, должен, по поверью, встать ночью в дверях хлева, держа в одной руке яйцо, полученное от священника после окончания пасхальной заутрени, а в другой руке пасхальную свечу, и сказать: «Дядя дворовой, приходи ко мне, не зелен, как дубравный лист, не синь, как речной вал; приходи таким, каков я; я тебе Христово яичко дам». После этих слов дворовой должен выйти из хлева, цричем обязательно в облике того человека, который его вызывал.


Внутренний вид двора открытого типа. XIX в. Пермская губ.

Дворового русские крестьяне воспринимали как идеального хозяина. Якобы он всю ночь и весь день хлопочет по хозяйству, заботится о лошадях, коровах и овцах, помнит о всех хозяйственных мелочах. Особенно любит лошадей. Любимую лошадь дворовой старается накормить, напоить, почистить скребницей, вплетает ей в гриву серебряные колечки и подвески. Если же лошадь не нравится дворовому, то он может ее и сгубить: катается на ней всю ночь, пока она не выбьется из сил. Дворовой может плохо или хорошо относиться и к другой домашней скотине. Правда, в силах человека всегда найти на него управу. Например, начертить углем на стенах конюшни, хлева или двора кресты, привязать к лошади кнут и рукавицы, поколоть вилами нижние бревна двора, приговаривая: «Вот тебе, вот тебе за то-то и вот это». Однако крестьяне старались не обижать дворового, так как, по поверью, дворовой, любящий хозяина, приносит дому счастье и удачу. Его по-доброму просили не причинять вреда скотине: «Зачем лошадей заезжаешь, кто тебя просил?» Задабривали каким-либо подношением, например подсоленным куском хлеба, который клали во двор. Иногда разбрасывали там и табак, приговаривая при этом: «Дворовушка-соседушка, люби мою скотинушку, голубь и ласкай». При переезде в новый дом дворового пытались переманить с собой, говоря ему: «Дворовой, дворовой, не оставайся тут, а иди с нашей семьей».





ДВОРЕЦ см. ХЛЕВ.
ДОЛОНЬ - см. ТОК.



ЖЕРНОВА
- мелющее устройство мельниц водяных и ветряных. Их конструкция аналогична конструкции жерновов для ручных мельниц. Однако они имели гораздо большие размеры, а кварцевый песчаник для них подбирался лучшего качества, чем для ручных жерновов. Предпочтение отдавалось камню крупнозернистого строения, в составе которого было много острых кристаллов. Такой камень обладал хорошей вязкостью, т. е. не крошился и не слоился даже при многолетнем использовании, и необходимой для растирания зерна шероховатостью. На мелющие поверхности жерновов ветряных и водяных мельниц иногда насекались довольно глубокие бороздки, которые придавали им дополнительную силу трения.


Схема установки двух жерновов в традиционной мукомольной мельнице. На рисунке приведены традиционные названия частей.


ЗАБОР (ЗАПЛОТ)
— ограда в крестьянской усадьбе с открытым двором, где дом и хозяйственные постройки стояли на некотором расстоянии друг от друга. Забор объединял их в единое замкнутое целое. Его изготавливали из вертикально поставленных досок, прибитых к двум-трем горизонтально положенным жердям. В старинных домах забор делали из теса — толстых досок, вытесанных из дубовых бревен топором. В более позднее время забор стали складывать из пиленых досок.


Забор имел обычно хорошие плотные ворота, по качеству которых судили о зажиточности хозяев. Как правило, они состояли из двух частей: собственно ворот, однополотных или двухполотных, для проезда телег и саней, и калитки для пешеходов. Основу конструкции составляли три столба — вереи, связанные между собой бревном — прогоном. На вереи навешивали полотнища порог и калитки. Все сооружение сверху перекрывали тесовой двускатной или четырехскатной крышей, защищавшей столбы и полотнища ворот от дождя и снега. Ворота закрывали толстым деревянным брусом, закладывавшимся со стороны двора. Тесовые ворота и дубовые вереи неоднократно упоминаются В произведениях устного народного творчества: в былинах, в свадебном фольклоре.


ЗАКРОМ (СУСЕК)
— отгороженное досками или бревнами место в амбаре в виде неподвижного ларя для храпения зерна. В амбаре чаще всего их было несколько штук.

Их устанавливали вдоль трех или четырех стен амбара на некотором расстоянии от них. Дно закрома приподнимали над полом'. Для каждого сорта зерна был свой закром, однако закрома закрывали общей крышкой. Зерно засыпали в них из мешков сверху и сверху же вычерпывали совками. В некоторых закромах. называвшихся закромами с выгребом, у дна были сделаны ЛОТКИ с задвижками, которые открывали при выбирании зерна. Такое устройство закромов имело свое удобство: зерно в них не залеживалось, так как в первую очередь через лоток вытекало нижнее зерно, засыпанное раньше, чем зерно верхних слоен. При лом оно хорошо проветривалось, пересыпалось внутри закрома.


Закром. Внутренний вид амбара. XIX в.


1.Внутренний вид амбара с закромами. XIX в. Тверская губ.
2.Закрома (сусеки) для зерна. XVIII в. Западная Россия.

Закром сооружали также и на мельнице. В него ссыпали привезенное хозяином для обмолота зерно, а оттуда через воронку его выпускали на жернова. Слово «закром» в русском языке получило и дополнительное значение: иметь полные закрома — значит быть богатым. Пословицы говорят: «Что помолотишь, то и в закром положишь», «Жил бы как жил, только по чужим закромам не ходил».


ИЗБА — крестьянский срубный дом, жилое помещение с русской печью. Слово «изба» употреблялось только по отношению к дому, рубленному из дерева и расположенному в сельской местности. Оно имело несколько значений: во-первых, изба — это крестьянский дом вообще, со всеми надворными постройками и хозяйственными
В. И. Суриков. Изба. 1873.

помещениями; во-вторых, это только жилая часть дома; в-третьих, одно из помещений дома, отапливаемое русской духовой печью. Слово «изба» и его диалектные варианты «ыстьба», «истьба», «истоба», «истобка», «истебка» были известны еще в Древней Руси и использовались для обозначения помещения.

Избы рубили топором из сосны, ели, лиственницы. Эти деревья с ровными стволами хорошо ложились в сруб, плотно примыкая друг к другу, удерживали тепло, долго не гнили. Из этого же материала делали пол и потолок. Оконные и дверные колодки, двери обычно изготавливали из дуба. Другие лиственные деревья использовали при строительстве изб довольно редко — как по практическим соображениями (кривые стволы, мягкая, быстро загнивающая древесина), так и по мифологическим. Например, для сруба нельзя было брать осину, потому что на ней, по поверью, удавился Иуда, предавший Иисуса Христа.

Строительная техника на огромных пространствах России, за исключением ее южных районов, была совершенно одинакова. В основе дома лежал прямоугольный или квадратный сруб размером 25—30 кв. м, составленный из горизонтально положенных одно на другое круглых, очищенных от коры, но неотесанных бревен. Концы бревен соединяли без помощи гвоздей разными способами: «в угол», «в лапу», «в крюк», «в охряпку» и т. п.


Способы соединения бревен в срубе:
1 — в угол (в обло);
2 — в крюк; 3 — в охряпку;
4 — в лапу; 5 — в охлуп;
6 — в погон; 7 — в иглу


Способы сращивания бревен и соединения срубов:
1 — в столб; 2 — посредством двух столбов; 3 — посредством коротких вертикальных столбов; 4 — с помощью клиньев и врезок.

Между бревнами прокладывали для тепла мох. Крышу срубного дома делали обычно двускатной, трехскатной или четырехскатной, а в качестве кровельных материалов использовали тес, дранку, солому, иногда камыш с соломой.

Русские избы различались по общей высоте жилого помещения. Высокие дома были характерны для русских северных и северо- восточных губерний Европейской России и Сибири. Из-за сурового климата и сильной увлажненности почвы деревянный пол избы поднимали здесь на значительную высоту. Высота подклета, т. е. нежилого пространства под полом, варьировалась от 1,5 до 3 м. Там же встречались и двухэтажные дома, хозяевами которых были богатые крестьяне и купцы. Двухэтажные дома и дома на высоком подклете строили и богатые донские казаки, которые имели возможность покупать строевой лес. Значительно более низкими и меньшими по размерам были избы в центральной части России, в Среднем и Нижнем Поволжье


Северный дом-двор на высоком подклете. XIX в. Олонецкая губ.


Поземная изба с четырехскатной крышей и полузакрытым двором. XIX в. Орловская губ.

Балки для пола тут врубались во второй — четвертый венец. В сравнительно теплых южных губерниях Европейской России ставили поземные избы, т. е. половицы пола укладывали прямо на землю.

Изба состояла обычно из двух или трех частей: собственно избы, ceней и клети, связанных друг с другом в единое целое общей крышей. Основной частью жилого дома была изба (называвшаяся в деревнях Южной России хатой) — отапливаемое


Пятистенок. XIX в. Ярославская губ.

жилое помещение прямоугольной или квадратной формы. Клеть представляла собой небольшое холодное помещение, использовавшееся в основном для хозяйственных целей. Сени были своего рода неотапливаемой прихожей, коридором, отделявшим жилое помещение от улицы.

В русских деревнях XVIII — начала XX в. преобладали дома, состоявшие из избы, клети и сеней, но нередко встречались и дома, включавшие в себя только избу и клеть. В первой половине — середине XIX в. в деревнях стали появляться постройки, состоявшие из сеней и двух жилых помещений, одним из которых была изба, а другим — горница, использовавшаяся как нежилая, парадная часть дома. Традиционный крестьянский дом имел множество вариантов. Жители северных губерний Европейской России, богатых лесом и топливом, строили для себя под одной крышей несколько отапливаемых помещений. Там уже в XVIII в. был распространен пятистенок, часто ставили избы-двойни, крестовики, избы с прирубами.


Многокомнатный дом. XX в. Кубань.

Сельские дома северных и центральных губерний Европейской России, Верхнего Поволжья включали в себя множество архитектурных деталей, которые, имея утилитарное назначение, одновременно выполняли роль декоративного убранства дома. Балконы, галереи, мезонины, крыльца сглаживали суровость внешнего облика избы, срубленной из толстых, ставших серыми


1.Жилой дом со светёлкой. Архангельская обл. Фото 1980-х.
2.Крыльцо жилого дома. Архангельская обл. Фото 1960-х.

от времени бревен, превращая крестьянские избы в прекрасные архитектурные сооружения. Такие необходимые детали конструкции крыши, как охлупень, подзоры, карнизы, причелины, а также наличники окон и ставни украшались резьбой и росписью, скульптурно обрабатывались, придавая избе дополнительную красоту и оригинальность.


Фрагмент фронтона крестьянской избы со светёлочным окном и лобовой доской. 1882. Нижегородская губ.

В мифологических представлениях русского народа дом, изба — это средоточие основных жизненных ценностей человека: счастья, достатка, покоя, благополучия. Изба защищала человека от внешнего опасного мира. В русских сказках, быличках человек всегда укрывается от нечистой силы в доме, порог которого они не в силах переступить.

В то же время изба казалась русскому крестьянину жилищем довольно убогим. Хороший дом предполагал не только избу, но и несколько горниц, клетей. Именно поэтому в русском поэтическом творчестве, идеализировавшем крестьянскую жизнь, слово «изба» употребляется для характеристики плохонького дома, в котором живут бедные люди, обделенные судьбой: бобыли и бо- былки, вдовы, несчастные сироты. Герой сказки, заходя в избушку, видит, что в ней сидит «слепой старичок», «бабушка-задворен- ка», а то и Баба Яга — Костяная Нога.


ИЗБА БЕЛАЯ
— жилое помещение крестьянского дома, отапливаемое русской печью с трубой — по-белому.

Избы с печью, дым из которой при топке выходил через трубу, получили распространение в русской деревне довольно поздно. В Европейской России они стали активно строиться со второй половины XIX в., особенно в 80—90-х гг. В Сибири переход на белые избы произошел раньше, чем в европейской части страны. Они


Крестьянская изба с трубой, отапливаемая по-белому. Конец XVIII — начало XIX в. Владимирская губ.

получили распространение там еще в конце XVIII в., а к середине XIX в. фактически все избы отапливались печью с трубой. Однако отсутствие белых изб в деревне вплоть до первой половины XIX в. не означало, что на Руси не знали печей с дымоходом. При археологических раскопках в Великом Новгороде в слоях XIII в. в развалах печей богатых домов встречаются дымоходы из обожженной глины. В XV—XVII вв. в великокняжеских дворцах, хоромах бояр, богатых посадских людей имелись помещения, которые отапливались по-белому. До этого времени белые избы были лишь у богатых крестьян пригородных сел, занимавшихся торговлей, извозом, промыслами. А уже в начале XX в. только очень бедные люди топили избу по-черному.


ИЗБА-ДВОЙНЯ
— деревянный дом, состоявший из двух самостоятельных срубов, плотно прижатых друг к другу боковыми сторонами. Срубы ставили под одной двускатной крышей, на высоком или среднем подклете. Жилые помещения располагали в передней части дома, сзади к ним пристраивали общие сени, из которых шли двери на крытый двор и в каждую из комнат дома. Срубы были, как правило, одинаковых размеров — по три окна на


План верхнего этажа старинной двойни.
Северная изба-двойня. XIX в. Вологодская губ.

фасаде, но могли быть и разновеликими: одно помещение имело три окна на фасаде, другое два. Установка двух срубов под единой крышей объяснялась как заботой хозяина об удобствах семьи, так и необходимостью иметь резервное помещение. Одно из помещений являлось собственно избой, т. е. теплой, отапливаемой русской печью комнатой, предназначенной для жизни семьи зимой. Второе помещение, называвшееся летней избой, было холодным и использовалось в летнее время, когда духота в избе, отапливаемой даже в жаркую пору, вынуждала хозяев перебираться в более прохладное место. В богатых домах вторая изба иногда служила парадным помещением для приема гостей, т. е. горницей или светёлкой. В этом случае здесь ставили печь городского типа, которую использовали не для приготовления еды, а только для получения тепла. К тому же горница нередко становилась спальней для молодых брачных пар. А когда семья разрасталась, то летняя изба, после установки в ней русской печи, легко превращалась в избу для младшего сына, остававшегося и после женитьбы под отцовской кровлей. Любопытно, что наличие двух срубов, поставленных рядом, делало избу-двойню достаточно долговечной. Две бревенчатые стены, одна из которых являлась стеной холодного помещения, а другая — теплого, поставленные с определенным промежутком, имели свое естественное и быстрое проветривание. Если бы между холодным и теплым помещениями была одна общая стена, то она конденсировала бы в себе влагу, способствующую ее быстрому загниванию.

Избы-двойни строили обычно в местах, богатых лесом: в северных губерниях Европейской России, на Урале, в Сибири. Однако они встречались и в некоторых деревнях Центральной России у зажиточных крестьян, занимавшихся торговлей или промышленной деятельностью.


ИЗБА КУРНАЯ (ИЗБА ЧЁРНАЯ) — жилое помещение крестьянского срубного дома, отапливаемое печью без трубы, по-черному. В таких избах при топке печи дым из устья поднимался наверх и выходил на улицу через дымовое отверстие в потолке. Его закрывали после протапливания доской или затыкали тряпками. К тому же дым мог выходить наружу через маленькое волоковое окно, вырезанное во фронтоне избы, если та не имела потолка, а также через открытую дверь.


Курная изба в деревне Большой Халуй. Архангельская обл. Фото 1980-х.

Во время топки печи в избе было дымно и холодно. Люди, находившиеся здесь в это время, вынуждены были сидеть на полу или выходить на улицу, так как дым ел глаза, забирался в гортань и нос. Дым поднимался вверх и зависал там плотным синим слоем. От этого все верхние венцы бревен покрывались черной смолистой копотью. Полавочники, опоясывавшие избу над окнами, служили в курной избе для оседания сажи и не использовались для расстановки утвари, как это было в белой избе.


Интерьер курной избы. XIX в. Архангельская губ. С рисунка К. Лопяло.

Чтобы сохранить тепло и обеспечить быстрый выход дыма из избы, русские крестьяне придумали ряд специальных приспособлений. Так, например, многие северные избы имели двойные двери, выходившие в сени. Наружные двери, полностью закрывавшие дверной проем, открывали настежь. Внутренние, имевшие сверху довольно широкий проем, плотно закрывали. Дым выходил через верх этих дверей, а холодный воздух, шедший понизу, встречал на своем пути препятствие и не мог проникнуть в избу. Кроме того, над дымовым отверстием потолка устраивали дымник — длинную вытяжную деревянную трубу, верхний конец которой украшали сквозной резьбой.


«Дымная» печь в курной избе: а — деревянный срубный «опечек»; б — угловая деревянная полка; в — полка; г — грядка; д — грядки для вешания одежды; е — чело печки; ж — дыра в подполье; з — дымовое отверстие; и — ход в подполье.

Чтобы сделать жилое пространство избы свободным от дымового слоя, чистым от сажи и копоти, в некоторых районах Русского Севера избы делали с высокими сводчатыми потолками. В других местах России многие избы даже в начале XIX в. вообще не имели потолка. Стремлением вывести как можно скорее дым из избы объясняется и обычное отсутствие крыши в сенях.

Cледует заметить, что курная изба имела и ряд достоинств, благодаря которым она так долго сохранялась в быту русского народа. При отоплении беструбной печью нагревание избы происходило довольно быстро, как только сгорали дрова и закрывалась наружная дверь. Такая печь давала больше тепла, на нее шло меньше дров. Изба хорошо проветривалась, в ней не было сырости, а дерево и солома на крыше невольно дезинфицировались и дольше сохранялись. Воздух в курной избе, после ее протопки, был сухой и теплый.

Курные избы появились в глубокой древности и существовали в русской деревне вплоть до начала XX в. Их стали активно заменять на белые избы в деревнях Европейской России с середины XIX в., а в Сибири — еще раньше, с конца XVIII в. Так, например, в описании Шушенской волости Минусинского округа Сибири, сделанном в 1848 г., указывается: «Домов черных, так называемых изб без вывода труб, решительно нигде нет». В Одоевском же уезде Тульской губернии еще в 1880 г. 66% всех изб были курными.


ИЗБА С ПРИРУБОМ
— деревянный дом, состоявший из одного сруба и пристроенного к нему жилого помещения меньшего размера под единой крышей и с одной общей стеной. Прируб могли ставить сразу же при возведении основного сруба или пристраивать к нему через несколько лет, когда появлялась необходимость в дополнительном помещении. Основной сруб был теплой избой с русской печью, прируб — летней холодной избой или помещением, отапливаемым голландкой — печью городского образца. Избы с прирубами строили главным образом в центральных районах Европейской России и в Поволжье.


1.План избы с прирубом. XIX в. Тверская губ.
2.Изба на высоком подклете: наверху светёлка с балконом, хорошо виден стык прируба с основным срубом. XIX в. Вологодская губ.


ИЗГОРОДЬ (ИЗГОРОДА, ОГОРОДА, ОГОРОДЬ, ОГРАДА)
- ограда, которую устанавливали вокруг села, деревни, усадьбы, пахотных полей, сенокосных угодий, пастбищ, открытого гумна, кладбища. Составной частью любой изгороди были ворота с запорами, через которые люди попадали в огороженное пространство. Их конструкция соответствовала типу изгороди.

Изгороди были разными по своему устройству. В северных губерниях Европейской России самыми распространенными были осек — косая изгородь и прясло — изгородь из горизонтально положенных жердей. В южных районах получили наибольшее распространение тыны, венчатые ограды, плетни. На Урале и в Сибири — заборы.

Изгороди были известны с глубокой древности. Их устанавливали вокруг городов, деревень, усадеб бояр, посадских людей, ремесленников, крестьян. Около городов и усадеб ставили, как правило, высокие глухие ограды из горизонтально положенных или вертикально вбитых в землю бревен. Сады, огороды, прогоны разделяли более легкими оградами: плетнями, изгородями, сделанными из косо поставленных или горизонтально положенных жердей. Их остатки археологи находят при раскопках Новгорода, Москвы, Рязани. Изображения оград можно видеть на старинных иконах, миниатюрах XV—XVII вв. Изгороди, имевшие чисто утилитарное назначение, осмыслялись на мифологическом уровне как граница, рубеж, разделяющий свой мир и мир чужой. Своим миром считалось пространство, освоенное людьми: деревня, дом, двор, пахотные, сенокосные угодья, поскотины. Чужой мир — это внешний мир, расположенный за пределами освоенного человеком пространства. Он казался человеку враждебным, населенным нечистой-неведомой силой, дикими животными. Поставленная людьми изгородь должна была защищать человека от враждебности иного, «не нашего» мира. Так, ограду вокруг кладбища ставили для того, чтобы


Типы изгородей в северных селениях России.

мертвые не могли прийти в деревню к живым. По поверьям, через изгородь, поставленную с молитвой, не мог пробраться в дом нечистый, за ней можно было спастись от «заложенного» покойника — человека, умершего насильственной смертью, самоубийцы, похороненного вне кладбищенской ограды.

Ворота же осмыслялись как место контакта людей и представителей чужого мира, а выход через них как переход в чужое, враждебное пространство. Этот акт требовал ритуального оформления и символической защиты. Например, во многих русских деревнях крестьяне прикрепляли на ворота домовой ограды икону, на которую молились при выходе из дома. На воротах в день Крещения Господня чертили кресты, в канун Иванова дня на воротах поскотины, скотного двора вывешивали веники — оберег от ведьм.


И. И. Левитан. Летний вечер. 1899. Масло.

В воротах изгородей совершалось множество обрядов, ставящих своей целью защитить себя и свой мир от враждебности иного мира. Так, например, в Егорьев день (23 апреля/6 мая) — день первого выгона стада на пастбище — хозяйка обходила свою скотину с иконой св. Георгия, а потом прикрепляла ее к воротам дома. В тот же день кропили святой водой ворота поскотины, куда загоняли скот. В некоторых деревнях в Егорьев день, когда скот прогоняли на поскотину, на землю около ворот выкладывали пояс, запертый замок, сковородник, ухват — «чтобы скот не отбивался от дома».


КЛЕТЬ (СЕЛЬНИК)
— холодное помещение деревянного срубного дома, использовавшееся как кладовая для различного домашнего имущества и как летняя спальня для молодых брачных пар.

На основной части территории России клетью называлась небольшая срубная постройка, соединенная с избой сенями. В южных губерниях Европейской России клеть могла стоять на открытом дворе отдельно от жилого дома. В северных губерниях Европейской России клетями обычно называли небольшие комнаты, располагавшиеся на повети — втором этаже крестьянского крытого двора. Клети освещались и проветривались через одно или два небольших волоковых окна, прорубленных довольно высоко от пола. Дверь в клети делалали очень прочной и закрывали на висячий замок.

Домашнее имущество раскладывали здесь на широкие полки, идущие вдоль стен, развешивали на спицы — деревянные гвозди, вставленные в стены, или на грядки — длинные шесты, протянутые от одной стены до другой. Когда клеть использовали как спальню, в ней устраивали широкий деревянный помост. В домах, где жила большая семья (хозяева-родители, незамужние дочери, женатые сыновья с женами и детьми), клетей


Клеть, стоящая на открытом дворе отдельно от дома. XIX в. Южная Россия.

было несколько. Одна-две клети могли быть общими, своя клеть была у свекрови, у каждой из невесток и незамужних дочерей. Молодые женщины и девушки хранили в них свое личное имущество, принесенное в дом в качестве приданого или подготовленное к свадьбе. Ключ от клети находился у владелицы, и никто из членов семьи не имел права войти туда без ее разрешения.

Клеть — помещение, издавна знакомое русским людям. В письменных документах XIII—XVII вв., перечисляющих строения, которые входили в состав хором богатых бояр, посадских людей и крестьян, постоянно упоминаются клети. Например, в грамотах конца XIV в. о крестьянской усадьбе говорится так: «...на старом дворище... поставите избу да клеть да огородец капустник ». В документе, датируемом 1695 г., описывается усадьба крестьянина «Максимки Федорова сына Евремова»: «...двор горожен тыном... изба сосновая полтретья сажени, клеть сосновая двух сажен с приклетом».


КЛУНЯ-РЫГА (РИГА ХОЛОДНАЯ, РЫГА)
- помещение для хранения снопов, молотьбы и веяния зерна.

Строили клуню-рыгу обычно больших размеров, с низкими стенами и огромной, крутой, низко свисающей четырехскатной крышей. Она могла быть квадратной формы и тогда напоминала по своему облику пирамиду, могла быть вытянутой, прямоугольной. Клуню-рыгу строили иначе, чем гумно. Начиналось строительство с установки трех—шести сох — дубовых столбов высотой около 7—8 м с развилкой на конце. Вкопанные на глубину почти 1,5 м, сохи располагали в один или два ряда. На них укладывали горизонтальные бревна — сволоки. Затем по окружности будущей клуни-рыги устанавливали присохи — столбы более тонкие, чем сохи, высотой около 3 м. Между этими присохами ставили стены: проемы закладывали горизонтально положенными досками, горбылем, иногда их просто переплетали лозой, обмазывая для прочности глиной. Со сволок на стены укладывали длинные толстые жерди (кроквы), составлявшие скат крыши. На них набивали горизонтальные неширокие доски, получалась обрешетка, на которую накладывали толстый слой соломы. На двух длинных противоположных сторонах клуни-рыги устраивали ворота, в которые въезжали телеги, груженные снопами, и выезжали порожние. Снопы расставляли вдоль стен, широкий же центральный проезд, после того как все снопы перевезут с поля в клуню-рыгу, служил местом для обмолота и веяния зерна.


Дж. А. Аткинсон. Сортировка и сушка конопли и льна. 1803. Гравюра. (Клуня-рыга).

В некоторых деревнях клуни-рыги не имели стен, и тогда крыша стояла прямо на земле, упираясь в нее стропилами-кроквами. Клуни-рыги заполняли снопами, привезенными с поля. Их молотили без предварительной сушки в овинах или ригах, т. е. сыромолотом. Это было возможно только в южных губерниях Европейской России, таких как Воронежская, Рязанская, Тульская, т. к. при сухом климате, характерном для этих мест, зерно хорошо высушивалось уже на поле. Клуни-рыги ставили обычно в крестьянской усадьбе вплотную к ограде двора.


КОЛОДЕЦ (КОЛОДЕЗЬ)
— приспособление для поднятия на поверхность подземных вод. Простейший колодец представлял собой яму, вырытую в земле до первого водоносного слоя. Такие колодцы не нуждались в специальных устройствах для подъема воды, так как она стояла на уровне поверхности земли. Наиболее распространенными в русской деревне были глубокие колодцы, стенки которых закрепляли бревнами, досками, кирпичом, реже камнем. При этом в лесных и лесостепных районах преобладали колодцы с деревянным срубом, а в степных — кирпичные.


2.Типы оголовков колодцев и водоподъемных сооружений («баранов») в северных селениях
2.У колодца. Начало XX в. Фото.

На колодезные срубы брали деревья разных пород: дуб, вяз, ольху, ель, сосну, березу. Предпочтение отдавали ольхе, потому что это дерево не загнивало в воде и не портило ее вкус. Дуб, вяз, сосна, ель придавали колодезной воде неприятный древесный привкус, а береза сравнительно быстро сгнивала.

Сруб колодца собирали, как правило, на поверхности земли. Верхнюю его часть складывали из хорошо пригнанных в паз бревен, соединенных на углах «в лапу», т. е. впритык друг к другу. Это предохраняло воду от загрязнения землей. Нижнюю же часть сруба укладывали менее плотно, между бревнами оставались щели, через которые в колодец просачивались грунтовые воды. Сруб устанавливали в яме разными способами. Если колодезную яму рыли в песчаной почве глубиной не более 15 м, то сруб опускался сверху, оседая под действием собственной тяжести. При этом мастер постепенно наращивал его отдельными венцами.

Если же колодец был очень глубокий, до 50—60 м, и рыли его в глинистой почве, то применялся иной способ установки сруба. Его собирали начиная со дна ямы. При этом нижние бревна поджимали рычагами к верхним. Через каждые пять- шесть венцов два нижних бревна были более длинными, чем остальные. Длинные концы вставляли в углубления, сделанные в стенах ямы. Закрепленный таким способом сруб не подвергался дальнейшей осадке.

Каждый колодец имел оголовок, т. е. часть сруба, выступающую над поверхностью земли, высотой от 50 см до 1 м, площадью 1,5—2 м. Его ставили для удобства пользования и для безопасности людей и животных. Отверстие колодца закрывали крышкой. Благоустроенные колодцы имели обычно навес с двускатной или односкатной крышей, а в некоторых северных районах они даже заключались в сараи.

Подъем воды из колодца производили разными способами. Из мелких колодцев воду черпали ведром, привязанным к веревке или прикрепленным через дужку к деревянному шесту. Из более глубоких воду доставали с помощью специальных водоподъемных сооружений. Самыми распространенными среди них были «журавль» и «баран».

«Журавль» (коромысло, оцеп, очеп) использовали для подъема воды из колодца глубиной не более 8 м. Он состоял из высокого столба с развилиной наверху, в которую вставлялась длинная жердь-очеп, коромысло. На тонком и длинном ее конце укрепляли намертво на веревке или цепи бадью, на толстом коротком конце закрепляли груз: камень, обрубок дерева. Точка опоры находилась в, таком месте, что человек легко опускал пустую бадью, легкость же подъема обеспечивалась противовесом на толстом конце жерди. Высота столба и длина очепа зависели от глубины колодца.


Колодец-«журавль». 1980-е. Фото.


Колодец-«баран» с колесом. 1970-е. Фото.

«Баран» представлял собой деревянный, горизонтально положенный вал, заведенный концами в два столба, врытых в землю по сторонам колодца. На вал наматывалась цепь или веревка с бадьей на конце. Вал можно было вращать за четыре ручки, вбитые в него по радиусу, за железную изогнутую рукоятку в торце вала или за маховое колесо диаметром до 2,5 м, насаженное на конец вала.

Для рытья колодца обычно приглашали специальных мастеров- колодезников, в весенне-летний период ходивших по деревням с предложением своих услуг. Этим промыслом занимались чаще всего крестьяне из Костромской и Смоленской губерний. Их работа считалась делом сложным, ответственным и хорошо оплачивалась. В работу колодезников входило не только рытье ямы и установка сруба, но и определение водоносного слоя. Лучшее место для колодца выбиралось колодезниками по-разному.

Самым же распространенным был способ, при котором на очищенный от дерна участок земли опрокидывали стакан. Через сутки запотевшие изнутри стенки стакана указывали на близость подземных вод. Место для колодца могли выбирать и менее рациональным способом. На утренней заре смотрели, куда садится первый туман, — там и рыли колодец. Опытные колодезники говорили: «Выйди на семь зорь — увидишь семь белых озер, на котором хочешь, на таком и колодец роешь».

Колодцы у русских были общественными. На деревню их приходилось несколько, и водой из них пользовались жители ближайших домов. Редко кто из крестьян имел в усадьбе собственный колодец.

Крестьяне тщательно следили за состоянием колодцев, поэтому их регулярно чистили, сгнившие срубы и отдельные подгнившие бревна заменяли новыми. Это объяснялось не только заботой о качестве питьевой воды, но и сохранявшимися с древности представлениями о воде как источнике жизни, одной из первых стихий мироздания и в то же время силе страшной и чужой. Почитание водных источников было характерно еще для древних славян. Во многих письменных документах говорится о жертвоприношениях воде, принесении клятв, заключении брачных союзов у воды, гаданиях.


Неизвестный художник. Женщина с мальчиком у колодца. Вторая четверть XIX в. Масло.

Отношение к колодцам, бьющим из земли родникам, озерам и рекам как местам поклонения сохранялось и в XIX — первой четверти XX в. Почти в каждой деревне имелся свой святой «ключок» или святой колодец, вода которого считалась целебной. Возникновение того или иного святого источника связывалось с именем св. Параскевы (в народе Прасковеи), нареченной Пятницей, культ которой сливался с культом Богородицы. По преданиям, распространенным по всей России, родничок появлялся там, где прошли или присели отдохнуть св. Параскева Пятница или Божья Матерь. На священных колодцах ставили скульптурные изображения, кресты с иконами Божьей Матери и св. Параскевы Пятницы. В определенные традицией дни, обычно в пятницу, на святые колодцы и «ключки» приходили паломники с жертвоприношениями: тканью, льняной куделью, выпряденными нитками, овечьей шерстью. Все это развешивали на деревьях, растущих около колодца, или бросали в источник. Выбор жертвоприношений определялся тем, что св. Пятница — христианское воплощение Мокоши — женского божества славянского языческого пантеона — считалась покровительницей женских работ, особенно прядения и ткачества.

С колодцами было связано немало поверий. Так, считалось, что через колодец можно попасть в мир мертвых и что в колодцах живет нечистая сила: «От воды — жди беды». Набирая в старину из колодца воду, люди сначала крестили колодец, а потом крестились сами. Особую опасность представляли колодцы в ночное время и зимой до дня Крещения Господня. Если приходилось ночью идти за водой к колодцу, то шли туда обычно несколько человек, стараясь не шуметь и не разговаривать.

Колодезную воду, по обычаю, полагалось святить. Водосвятие проходило при большом стечении народа в Крещение и в Первый Спас (1/14 августа). Если не представлялось возможным освятить все колодцы в деревне, то в каждый неосвященный вливали святую крещенскую воду. Церковное освящение воды, по народным представлениям, имело целью изгнание из нее бесов, очищение от скверны. Освященная в Крещение вода считалась целебной, здоровой, способной защитить от болезней и нечистой силы. Для очищения колодца от всякой нечисти в ночь на Крещение в него опускался крестик, сложенный из щепочек.

Колодцы, как предполагают исследователи, появились в русских городах в середине XV в. До этого люди пользовались, вероятно, водой из рек, ручьев и ключей. Переписные книги XVI— XVII вв. отмечают на городской территории уже довольно большое количество колодцев. При этом в письменных документах того времени содержатся сведения о профессиональных мастерах по рытью колодцев. Устройство колодцев названного периода аналогично конструкции более поздних деревенских колодцев.


КОНЮШНЯ (СТАЯ)
— помещение для содержания лошадей.

В крестьянских дворах закрытого типа конюшню всегда ставили внутри двора, в его задней части. Обычно представляла собой отдельный сруб, сложенный без прокладки бревен мхом, с потолком и полом, замощенным деревянными плахами или накатником. Этот сруб не был конструктивно связан с другими помещениями и поэтому мог перестраиваться по мере надобности. Конюшни ремонтировали довольно часто, так как пол и бревна быстро сгнивали от теплого воздуха, конского навоза и мочи. Во дворах открытого типа конюшню ставили под своей крышей на некотором расстоянии от жилых помещений.

Каждая лошадь в конюшне имела стойло — отгороженное с двух сторон дощатыми перегородками пространство. В богатых хозяйствах, где было немало ценных выездных лошадей, в конюшнях устраивали денники — просторные стойла с двойными дверями. Для корма и пойла в конюшнях ставили деревянные долбленые колоды. Конюшни использовали чаще всего только для зимнего содержания животных. Летом лошадей отправляли на выпас в ночное.

Конюшни, как специальные помещения для содержания лошадей, были известны уже в древности. Упоминание о них встречается еще в русских летописях. Однако, как предполагают ученые, вплоть до XIX в. в крестьянских хозяйствах они встречались сравнительно редко даже на севере. Лошадей держали зимой на открытых дворах под навесом, а летом выпускали на пастбище, где тоже устраивали навесы от дождя. Жеребят держали в жилых помещениях. Теплые конюшни ставили обычно на дворах князей, богатых бояр. Они являлись частью специального дворца — скотного двора, выстраивавшегося по периметру усадьбы, на некотором расстоянии от хором — жилого помещения.

Крестьяне имели беспородных рабочих лошадей, разнообразных по масти, росту, стати, ходу. Они были неприхотливы к корму, условиям содержания, мало подвержены заболеваниям. Одно и то же животное использовали для пахоты, для извоза, для верховой езды, для праздничного катания по деревне в масленицу и во время свадьбы. Только очень богатые крестьяне могли позволить себе иметь рабочих и выездных лошадей.


К. К. Пиратский. В конюшне. Ок. 1835. Масло.

Как в древности, так и в XIX в. уход за лошадьми был обязанностью мужской половины крестьянской семьи, прежде всего ее главы. Хозяин старался получше накормить животное, как пелось в песне, «положить сенца свежего, овса ярого». В «Домострое », произведении XVI в., в котором даются различного рода рекомендации по правильному ведению хозяйства, описывается, как организовать хороший уход за лошадьми: «Сена бы класти в ясли как лошадем съести и в ноги бы не рыли, а соломка под логлади стлати и подгребати по всея дни перетрясывати, а на воду лошади водити бережно, робята бы на них не гоняли, и вываляти и вычесати, и на дворе из жолоба овсом перед собою кормити, и попонами терти и покрыта, а лете подкупывати и холодити».

Хорошая лошадь считалась одним из главных богатств крестьянина: «Мужик без лошади что дом без потолка», «Без коня — не хозяин», «Хорош конь, счастлив и детина». Как говорится в старинной русской загадке, лошадь «не пахарь, не столяр, не кузнец, не плотник, а первый на селе работник».

В мифологических представлениях русского народа конь — священное животное. Он был атрибутом высших языческих богов, а позднее и святых. Так, на белом коне весной скакал по полям и лесам св. Георгий. Илья Пророк, по поверью, ездил на колеснице, запряженной огненными лошадьми.

В русском поэтическом творчестве конь — лучший друг своего хозяина, животное, выручающее его в любой ситуации: на поле битвы и в мирное время. Он спасает хозяина от несчастья, помогает ему добиться желаемого.


П. П. Соколов. У ворот. 1866. Масло.
(За воротами двор с конюшней, перед воротами скамья, на которой расписная дуга с большим колокольчиком и связка бубенцов).


КРЕСТОВИК (ШЕСТИСТЕНОК) — деревянный срубный дом, состоящий из четырех жилых помещений, образованных двумя взаимно перпендикулярными стенами. Их рубили и связывали с наружными сторонами сруба. Одно помещение представляло собой прихожую и заменяло сени, которые обычно к крестовику не пристраивали. Второе помещение имело русскую печь, называлось избой и служило для приготовления пищи. Остальные два помещения считали чистыми и отапливали голландками. Называли их по-разному, в зависимости от местности, где строился крестовик, и назначения: горница, комната, зало, спальня, передняя, т. е. расположенная в передней (фасадной) части дома комната.

В конце XIX в. к крестовикам стали пристраивать стены, увеличивая тем самым пространство, предназначенное для жилых комнат. В некоторых южных районах Европейской России, прежде всего у казаков Дона, прихожая иногда превращалась в террасу. Строительство дома-крестовика стоило чрезвычайно дорого. Его могли позволить себе только очень зажиточные люди. Крестовики ставили себе богатые казаки Войска Донского, богатые торговые крестьяне Урала и Сибири. В деревнях Центральной России они встречались очень редко.



КРОВЛЯ—см. КРЫША.
КРУПОДРАНКА—см. ТОЛЧЕЯ.
КРУПОРУШКА—см ТОЛЧЕЯ.
КРУПЯНКА —см ТОЛЧЕЯ.
КРЫЛЕЦ—см. КРЫЛЬЦО.


КРЫЛЬЦО (КРЫЛЕЦ)
— небольшая пристройка к наружной стене дома перед входом в сени.


Крыльцо дома Елизарова. XIX в. Музей-заповедник «Кижи». Фото 1980-х.


Крыльца. Вологодская обл. Фото 1960-х; начало XX в. Центральная Россия. Фото.

В севернорусских губерниях, где дом развернут торцом на улицу, крыльцо обычно пристраивали к боковой его стене. В южных районах Европейской России оно располагалось со стороны переднего фасада, выходившего на улицу. Крыльца строили не повсеместно. Они встречались только в тех районах, где избы ставили на подклете. В поземных избах Южной России перед входной дверью обычно делали небольшой настил из плах или укладывали камни, старые жернова.

В избе на низком подклете крыльцо, как правило, было очень простым. Около входной двери устраивали невысокую площадку из расколотых пополам бревен с одной-двумя ступеньками. Она могла быть открытой или под двускатной (односкатной) крышей, прикрепленной к стене дома или поддерживавшейся колонками, врытыми в землю. Пространство между колонками ограничивали перилами со сквозной резьбой или точеными балясинами (фигурными столбиками). В северных губерниях Европейской России и в Сибири, где дома ставили на высоком подклете или даже строили двухэтажными,


1.Детали крыльца Успенской церкви. 1774. Кондопога. Фото 1970-х
2.Крыльцо Домика Петра I. XVIII в. Подмосковный музей «Коломенское». Фото 1970-х

крыльца имели довольно сложную конструкцию. Так, в деревнях по течению рек Камы, Вычегды, Сухоны, в Восточной Сибири были известны крытые крыльца в виде прямоугольной сруб- ной клети под односкатной крышей, без окон, с широким открытым дверным проемом и внутренней лестницей. Лестничную площадку устраивали на высоте третьего или четвертого венца. Такая конструкция крыльца защищала вход от снега, ветра и дождя. Во многих деревнях Северной и Центральной России крыльца делали на широкой площадке — рундуке, рубленном из бревен, к которому вела лестница. Рундук ставили или на отдельный сруб, или на выпущенные из стены в виде кронштейнов бревна. В некоторых деревнях рундук закрепляли на двух столбах или на одном очень толстом бревне, достигавшем в диаметре 60 см. В домах на высоком подклете крыльцо могло иметь два рундука. Нижний рундук в виде низкого сруба ставили на землю, верхний укрепляли на повалах (выпусках стенных бревен) или на одной- двух стойках, врытых в землю. Рундуки соединяли друг с другом лестницей. Некоторые крыльца были с двумя маршами: лестницы шли с двух сторон, как бы встречаясь на верхней площадке. Крыльца на рундуках могли быть открытыми, т. е. без крыши и перил, или закрытыми — с крышей и перилами. Крышу при одном рундуке ставили двускатной или односкатной, при двух рундуках над нижним была односкатная крыша, над верхним — двускатная




Типы старинных крылец:
1 — открытое одностолбовое. Архангельская губ.; 2 — крытое крыльцо. Вологодская губ.; 3 — крытое двухмаршевое крыльцо. Костромская губ.; 4 — крытое крыльцо при внутренней лестнице в сенях. Олонецкая губ.

полукруглая или четырехскатная. Крыша делалась с фронтоном и поддерживалась резными колонками, врытыми в землю. Крыльцо имело перила из точеных балясин или резных ажурных досок, которые укрепляли между колонками. Иногда всю внешнюю стену крыльца делали решетчатой или плотно зашивали досками. В последнем случае свет на крыльцо проникал через незастекленные окна и через дверной проем, не имевший дверей.

Очень интересными были крыльца-балконы в двухэтажных избах Русского Севера, состоявшие из двухъярусной конструкции, которая объединяла в единое целое балкон и навес над входом в первый этаж. Такие крыльца встречались в богатых домах Заонежья и изредка в Вологодской губернии. Крыльцо этого типа позволяло хозяину подниматься на второй этаж дома, не пользуясь внутренней лестницей. Верхний рундук этого крыльца устраивали на уровне входной двери на второй этаж и закрепляли на выпусках бревен из сруба и двух—четырех фигурно обработанных колонках, врытых в землю. Обычно он имел односкатную или двускатную крышу и резные перила. Нижний рундук ставили у входной двери в подклет или первый этаж, точно под верхним.

В северных деревнях крыльцо всегда старались сделать красивым — «красным», добротным как свидетельство крепости, надежности жизненного уклада.


Беседа в полдень на крыльце деревенского дома. Начало XX в. Фото.

Крыльцо рассматривалось как граница между нашим миром и миром внешним. Оно связывало внутреннее, относительно небольшое пространство избы, маленький мир семьи с огромным, расстилавшимся вокруг дома миром природы. Выходя на высокое крыльцо дома, человек видел раскрывающуюся перед ним широкую панораму деревни, полей, лесов, ощущал свою связь с ними. Входя с крыльца в затемненное пространство сеней, он чувствовал себя защищенным в атмосфере добра, уюта, тепла родного дома.

В русском устном поэтическом творчестве крыльцо воспринималось как начало и конец пути. Все важные события в жизни человека начинались с крыльца: прием долгожданных гостей, отъезд невесты или рекрута из родительского дома. В старинной свадебной песне холостой парень «добрый молодец свет Семен Егорыч — сударь» расспрашивает девушку:
«Ты, душа красна девица,
Свет Авдотья Ивановна!
Ты скажи путь-дороженьку
Во Казань-город ехати
Со атласом, со бархатом!»
«Удалой добрый молодец,
Свет Семен Егорыч — сударь!
От ума ли спрашиваешь?
От разумья ли выведываешь?
Во полях все пути лежат,
Во полях все дороженьки,
Во реках — броды мелкие,
На красно крыльцо — лесенка,
В новые сенечки — дверечки,
В новой горенке — коврички
Ко мне в кут за занавесу,
Ко душе красной девице, К Авдотье Ивановне».

На крыльце нельзя было вести важные разговоры, договариваться о каких-либо серьезных делах: «На крылечке вестей не выведывай, допусти хоть до хоромного строеньица, до своей ты брусовой лавочки». Крыльца издавна были принадлежностью богатого русского дома. Великокняжеские дворцы, боярские хоромы, избы посадских людей, каменные и деревянные церкви XII—XVII вв. всегда имели крыльца. Их конструкция была, как предполагают ученые, аналогична тем, которые строили у крестьянских северных изб XIX в.


КРЫША (КРОВЛЯ)
— верхняя часть дома, завершающая всю его конструкцию, прикрывающая помещения от дождя, снега, ветра, солнца.

Крыши деревенских домов всегда делали скатными: с двумя скатами, четырьмя или, реже, тремя. Это объяснялось прежде всего климатическими условиями. Скатные крыши при частых дождях и снегопадах, характерных для Европейской равнины и Сибири, были удобнее плоских. Вода стекала вниз по крыше, а выпадавший зимой снег сползал, не продавливая ее. Кроме того, чердак, располагавшийся между крышей и потолком, помогал сохранять тепло в жилых помещениях. Двускатная форма крыши была распространена в северных, восточных и западных губерниях Европейской России, в Поволжье и в Сибири. Четырехскатная встречалась главным образом в южнорусских губерниях, на Кубани и Тереке, а также в Сибири. В центральных районах Европейской России в одной деревне могли встретиться избы как с двускатными крышами, так и с четырехскатными.


Конструкции крыши:
1 — на столбах; 2 — на стропилах.

Крыши возводились обычно на стропилах, но еще в XIX в. можно было встретить плотников, которые умели поставить крышу по-старинному на самцах или на столбах. Кровельным материалом служили тес (длинные, вытесанные из бревна доски) или дранка (обычно сосновые или осиновые дощечки), а также солома.


Схема устройства крыши на самцах (по М. В. Красовскому):
а — желоба; б — охлупень; в — стамик; г — слеги; д — огниво; е — князевая слега («кнес»); ж — повальная слега; з — самец; и — повал; к — причелина; л — курица; м — пропуск; н — бык; о — гнёт

На мифологическом уровне крыша воспринималась как очень важная часть дома. Это нашло свое отражение в бытующих до сих пор выражениях: «крыша над головой», «отчий кров», «жить под одной крышей». В произведениях устного поэтического творчества дом без крыши осмыслялся как брошенный, нежилой дом:
Да по лесу по дремучему,
Там по полюшку чистому
Я увидела, молода,
Непокрытую хатину,
Пустую хоромину.

Крыша завершала собой строительство дома, поэтому с этой стадией работ было связано последнее, самое обильное угощение плотников, которое называлось «замочка крыши». На Русском Севере хозяева устраивали в этот день торжественный обед для членов семьи, родственников и плотников. Основными блюдами его были саламат, приготовленный из толокна или муки, растертой со сметаной и топленым маслом, а также каша из поджаренной на масле крупы. В русской северной деревне эти блюда были ритуальными во время торжественных трапез, устраивавшихся по поводу крестин младенцев, свадеб или похорон. Это угощение, по мнению ученых, осмыслялось как передача дому богатства, изобилия, благополучия.

Слово «крыша» появилось в русском языке сравнительно недавно. Впервые оно встречается в письменных документах конца XVIII в. До этого вместо слова «крыша» употребляли слова «кров», «кровля».


ЛЕДНИК (ПОГРЕБЕЦ)
— специальная одноэтажная или двухэтажная постройка под крышей для хранения скоропортящихся продуктов.

Для строительства ледника выбиралось высокое, «угори- стое» место с плотной глинистой почвой. Обычно двухэтажный ледник рубили из дерева. Нижний его этаж представлял собой четырехугольную яму размером 3X3 м или 5,5X5,5 м, закрепленную дубовым срубом в 10—12 венцов. Яма имела потолок из плотно пригнанных друг к другу бревен, засыпанных сверху толстым слоем песка, и земляной пол. Нижний этаж до четвертого венца плотно набивали снегом.

Верхний этаж ставили из 12—13 венцов под двускатной крышей. Он имел бревенчатый пол, настланный поверх потолка первого этажа, и потолок также из бревен, засыпанный сверху песком. В него входили через дверной проем с массивной дверью, закрывавшейся на висячий замок.

Верхний и нижний этажи соединяли лестницей, которая спускалась вниз через квадратное отверстие, вырубленное в перекрытии между ними. Отверстие закрывали крышкой (ставнем) и сверху засыпали сеном, препятствовавшим проникновению в нижний этаж теплого воздуха. В нижнем этаже на снегу хранили рыбу, мясо, скоропортящиеся продукты, а иногда и картофель, репу, брюкву. Верхний этаж был хранилищем продуктов, не требовавших определенного температурного режима.

Одноэтажные ледники сооружали так же, как нижний этаж у двухэтажных ледников. В этом случае крыша опиралась на повалы невысокого сруба в один-два ряда венцов, поставленных на поверхности земли.

Ледники — традиционные для русских постройки. Их устраивали в богатых городских домах еще в XIII—XV вв. Ледники описанного типа были известны, например, уже в Великом Новгороде. При раскопках усадьбы богатого горожанина, жившего в XVI в., обнаружен ледник, аналогичный леднику XIX в. Пол этого ледника был выложен кирпичом, причем у одной стенки отсутствовала вымостка. Вместо нее был поставлен желоб, по которому постепенно таявший снег стекал к вырытому в земле поглощавшему влагу колодцу. В таком леднике было прохладно, но не сыро. Новгородцы хранили в нем рыбу и мясо. Ледники строили и в других русских городах, например в Москве, Владимире.



МЕЛЬНИЦА
— устройство для перемалывания зерна и обдирания его на крупу.

Русскому сельскому хозяйству были известны ручные мельницы — жернова, ветряные мельницы, приводившиеся в движение силой ветра, и водяные мельницы, работавшие под воздействием воды. Кроме того, в некоторых местах встречались мельницы, где жернова вращались с помощью животных. На рубеже XIX—XX вв. в России получили довольно широкое распространение паровые мельницы. Владельцами мельниц в России были купцы, промышленники, сельская община и лишь в редких случаях богатые крестьяне. Мельницы, сооруженные на деньги членов сельской общины, назывались мирскими и обслуживали жителей ближайших к ним деревень.


1.И. Н. Крамской.Мельник. 1873. Масло. 2.Мельница водяная. XVII в.

Работу на мельнице выполняли мельники, т. е. люди, сделавшие мукомольное производство своей профессией. Они работали вместе с помощником, называвшимся по-разному: мальчик подсыпка, дербенщик. Дом мельника обычно находился рядом с мельницей. Здесь же стояли помельня — изба для отдыха приезжавших с зерном — и конюшня для их лошадей.

Мельник, умевший приводить в движение сложный механизм мельницы, казался русским крестьянам «знатцем», т. е. человеком, обладающим тайным знанием, недоступным обычным людям. Считалось, что свое знание он мог получить только от сверхъестественного существа: «божественного» происхождения (например, такого, как св. Николай Угодник) или представителя нечистой силы (черта, беса, водяного, водяной девы). Чаще всего мельников связывали с нечистой силой, приписывая им даже колдовские способности.

«Тайное знание», которым якобы обладал мельник, делало его в глазах людей фигурой в какой-то степени неприкасаемой. Мельнику боялись перечить, нанести обиду словом или делом, не забывали поклониться ему при встрече, поздравить с праздником, преподнести подарок на именины.

В то же время «тайное знание» имело и оборотную сторону. Мельника всегда можно было обвинить в колдовстве, в несчастье, обрушившемся на деревню. На мельника ложилась вина за то, что сильный весенний разлив реки принес ущерб пашням, амбарам, жилым зданиям, что вихрь разрушил избы, разметал скирды ржи, стога сена.


МЕЛЬНИЦА ВЕТРЯНАЯ (ВЕТРЯК)
— устройство для перемалывания зерна и обдирания его на крупу, механизм которого приводится в движение силой ветра.

В России в XIX в. были распространены ветряные мельницы двух видов: столбовые (столбовки, козловые, стержневые мельницы) и шатровые (шатровки).

Разница между ними состояла в конструкции самого мельничного здания, называвшегося обычно амбар, и в расположении в нем мелющего механизма. Столбовка представляла собой небольшой двухъярусный сруб под двускатной крышей, на высоком неподвижном основании из бревен, кирпича или камней. В верхней части сруба находились крылья мельницы, сделанные из толстых брусьев с прикрепленными к ним легкими рамами со ставенками — короткими тонкими деревянными дощечками. Между срубом и фундаментом была прочная рама, уложенная поверх зубчатого колеса, насаженного на толстый столб, врытый в землю внутри основания. Колесо и рама позволяли мельнику с помощью специального хобота — длинной жерди — разворачивать на неподвижном основании сруб по направлению ветра. Жернова, установленные в нижнем ярусе мельничного здания, приводились в движение с помощью сложного механизма, соединяющего их с крыльями.


Мельницы ветряные разных типов: 1, 2, 3 — столбовки; 4, 5, 6 — шатровки.

Мельница-шатровка отличалась от столбовки конструкцией амбара и тем, что при настройке на ветер в движение приводилась только ее крыша с крыльями. Мельничное здание представляло собой восьмигранный, суживающийся кверху сруб — осьмерик, стоявший на низком основании — четверике, а его покрытая тесом крыша, называвшаяся шатром, имела коническую форму. Крышу с крыльями устанавливали на прочной раме, которую можно было поворачивать с помощью жерди — хобота. Крылья мельницы были закреплены на наружном конце горизонтального вала, проходившего через шатер.

Мельницы-столбовки, вероятно, появились в России в XVII в. До этого времени русские пользовались водяными или ручными мельницами. Столбовки сразу же получили распространение, так как по сравнению с водяными отличались большей производительностью и могли использоваться как в летнее, так и в зимнее время. Они были известны на всей территории Европейской России и в Сибири.

Мельницы-шатровки, повторявшие конструкцию голландских мельниц, вошли в русское сельское хозяйство в эпоху Петра I.

Интересно отметить, что с ветряными мельницами, появившимися на Руси в сравнительно поздние времена, связано гораздо меньше поверий, чем с водяными мельницами. С ветряными мельницами связано представление о магическом знании мельника, с помощью которого он якобы вызывает ветер при безветрии.


МЕЛЬНИЦА ВОДЯНАЯ
— устройство для перемалывания зерна в муку, обдирки зерна на крупу, механизм которого приводится в движение силой воды.

Ее ставили на берегу реки, перегороженной плотиной. Работала она, как правило, весной и летом. Мельница представляла собой деревянное строение под двускатной крышей, разделявшееся деревянным настилом на две части: верхнюю и нижнюю. В верхней части мельницы находились жернова — главное мелющее устройство. Механизм мельницы приводился в движение сильной струей воды, заставлявшей вращаться колесо с лопастями. Воду выпускали из запруды через специальный желоб — погонный ларь, закрепленный над колесом. Из ящика она попадала вниз, в ковши, приводя силой своей тяжести во вращение колесо, а с ним и вал. Вал передавал движение на зубчатое «сухое» колесо, а колесо — на шестеренку. Затем движение переходило на верхний жернов. Зерно засыпалось в пирамидальный ящик и через лоток попадало в отверстие верхнего жернова. Оно перетиралось между жерновами и высыпалось через желоб, выходивший из подставки, в которой был укреплен нижний жернов, в ларь для муки. Производительность таких мельниц, получивших название колесух, была довольно велика. Они зачастую имели несколько жерновов — одни использовались для изготовления муки, другие — для обдирания зерна на крупу, третьи — для приготовления из овса толокна.


К. Я. Крыжицкий. Водяная мельница. 1883. Масло.

Мельницы-колесухи были устройствами, требовавшими при сооружении довольно больших денежных затрат. Они принадлежали, как правило, помещикам, монастырям, общине или богатым крестьянам.

Наряду с ними в русской деревне нередко встречались и более простые водяные мельницы, установка которых была менее дорогостоящей, и поэтому их владельцами становились отдельные зажиточные крестьянские семьи или несколько семей. Такие мельницы назывались мутовками, колотушками, моталками и были менее производительны, чем колесухи. Обычно их ставили в холмистой местности с большим количеством быстрых речек и ручейков. Мельничное здание располагали над водой, а не на берегу, как у колесух.

Внутреннее устройство мельницы-мутовки. Начало XX в.

Водяные мельницы были известны еще в эпоху Древней Руси. В письменных документах начиная с XIII в. перечисляются мельницы, принадлежавшие князьям, боярам, монастырям. Однако, вероятно, они были у славян и в более ранние времена.

Мельницы, стоявшие зачастую далеко от деревни, среди живописной природы, окруженные водой, казались крестьянам местами обитания нечистой силы. По поверьям, в омуте под мельничным колесом жил водяной, которого крестьяне величали водяным дедушкой, водяным царем, речным барином, хозяинушкой вод. Он появлялся перед людьми в облике старика, покрытого мхом, болотной травой или одетым в налимью кожу, мог обернуться черной собакой или крылатой рыбой, любил кататься верхом на соме. Живя в омуте, водяной направлял движение колеса: садился на него и быстро вращал, разбрызгивая воду в разные стороны. Зимой, когда вода сковывалась льдом, водяной дедушка уходил в свое подземное жилище, засыпал там и возвращался в родной омут при первых признаках весны.

Водяной считался злым духом, нежитью. Он мог утопить купающихся людей, заманить в воду лошадей и коров, испортить мельницу, сломать плотину. «Со всякой новой мельницы водяной подать возьмет» — гласит русская народная пословица. Чтобы избежать такого несчастья, строители закладывали под нижнее бревно со стороны входа на мельницу живого черного петуха.

Жертвоприношения водяному делали при каждой починке мельницы, весной, когда сильный поток воды грозил ее снести. В омут под колесо бросали хлеб, соль, приносили в жертву овец, черных кошек, черных свиней или небольших телят. В старинных быличках рассказывалось о человеческих жертвоприношениях водяному. Эти рассказы имели под собой реальную основу. Об этом повествует, например, Густынская летопись. Летописец Нестор говорил о том, что язычники-поляне поклоняются озерам и колодцам и приносят им жертвы.

МОСТ — помост на стойках, расположенный за сенями, соединявший их с крытым двором. Его делали на уровне пола' сеней, спуском на двор служила деревянная лесенка. В доме, где не было сеней, мост пристраивали к нему вдоль задней стены, не делая стенки со стороны двора. Входная дверь с улицы вела на мост, с которого и был вход в дом.


МОСТ2 — то же, что сени.
МШЕННИК -см. 1) ОВЧАРНЯ; 2) ХЛЕВ.
МЫЛЬНЯ - см БАНЯ


НУЖНИК — отхожее место, уборная, устраивался обычно в дальнем от входа конце моста или сеней в виде отверстия, прорубленного в полу над двором, реже на повети над хлевом. Иногда это место огораживали заборкой с узенькой калиткой, реже делали сиденье с круглым отверстием — рундук. Во многих губерниях Европейской России специального отхожего места в домах не было. Свою нужду люди справляли на дворе или на огороде, а зимой - в хлеву.


ОВИН
— помещение для сушки зерновых снопов, стеблей льна, льняного и конопляного семени.

Представлял собой двухъярусную постройку под двускатной крышей, нижнее помещение которой — ПОДОВИН (загара, ямник, теплинка) — использовали для топки, а верхнее — садило (сушло) — для укладки снопов. В России овины были двух типов: овины-ямники и верховые овины.

Овин-ямник назывался так потому, что топку в нем располагали в яме общей площадью 12 кв. м, вырытой в земле на глубину 2,5 м. Стены ямы обкладывали бревнами, предохранявшими их от оползания земли. В ямнике ставили печку-каменку без трубы или разводили в вырытом специально для этого углублении костер — теплинку.


Ямные овины. XIX в.: 1 — разрез и план овина с печью. Тульская губ.; 2 — разрез и план овина с очагом. Тамбовская губ.

Над ямой выстраивали деревянное садило, как правило, из бревен, рубленных «в угол» (см. Изба) и проложенных мхом. Садило ставили без потолка, под пологой двускатной крышей, хорошо пропускавшей дым, но препятствующей проникновению дождя.


Верховой овин. XIX в. Новгородская губ.

Верховой овин отличался от овина-ямника только расположением подовина на поверхности земли. Садило пристраивали над подовином, имевшим большую площадь. При этом перед входом в садило, прорубленным в передней стене, образовывался настил, к которому вела приставная лестница. Вход в подовин обычно делали также в передней стене овина, под входом в садило. Верховые овины строили чаще всего в сырых местах, где нельзя было рыть ямы, так как в них быстро скапливалась вода. Заполнение овина снопами считалось в русской деревне делом тяжелым, требующим силы и сноровки. Насадкой снопов занимались всегда взрослые мужчины, умеющие хорошо выполнять эту работу.

Топкой овина, работой, по мнению крестьян, не тяжелой, но требующей опыта и осторожности, как правило, занимались старики. Они знали, как установить в печи или теплинке ровное, неперемежающееся и невысокое пламя, не поджечь колосники, просушить снопы, не закоптив зерно и солому. Старики умели выбрать также необходимые для топки овина дрова, обычно осиновые, достаточно сухие поленья длиной 1 — 1,5 м, пни с корнями, сучья или солому. На Русском Севере для просушки ржи, ячменя нужно было истопить три каменки. Температура вверху овина доходила до 50—55 градусов, в средней его части до 38— 39 градусов, у пола — до 12—14.

Овин топили в безветренную погоду вечером. Выстоявшийся в суслонах хлеб при хорошем жаре сушили восемь-девять часов, т. е. всю ночь: горячий воздух проходил через пазухи или щели в полу к колосникам, распространяясь по всему садилу, и выходил через крышу. К утру снопы становились сухими и можно было приступать к молотьбе. Иногда же их приходилось сушить до трех суток.

Овины использовали также для сушки лука, хмеля и некоторых других сельскохозяйственных культур в тех районах, где их выращивали в больших количествах на продажу. В этом случае вместо колосников в садило устанавливали решетки, сетки или иные приспособления, удобные для сушки вроссыпь.

В русской деревне наличие овина говорило о зажиточности крестьянской семьи. Небогатые семьи или арендовали овин у своих более счастливых соседей, или объединялись для строительства одного овина на несколько дворов. Овины ставили обычно за деревней отдельно от гумна или рядом с ним.

В русской деревне верили, что в овине живет овинный дух — овинник, подовинник, имевший двойственную природу: он мог быть настроен к людям доброжелательно, но мог выступать и как враждебная сила. Добрый дух овиннушко, по мнению крестьян, следил за временем и сроками топки овина, за порядком укладки снопов, охранял овин от чужих людей, спасал хозяина и всех обратившихся к нему за помощью от нечистой силы, от бродячих мертвецов. Правда, любил он слегка и пошутить над случайно забредшим в овин человеком.

Овинник мог предсказать судьбу девушкам. Для этого нужно было прийти в овин в новогоднюю ночь, забраться в садило и, подняв юбку, выставить в дымовое окошко зад. Овинник, погладив девушку мохнатой теплой лапой, тем самым давал якобы знак о ее будущей счастливой жизни. Холодная же голая лапа сулила девушке безбрачие, печальную судьбу.

Овинник, по поверью, лечил ломоту в костях. Больной должен был потереться об угол овина, произнеся слова: «Овин, овин, возьми утин».

Овинник — опасный и мстительный дух — пугал людей, жестоко наказывал их за прегрешения, особенно за работу в праздничные дни. Русские крестьяне считали необходимым задабривать овинника. В Воздвижение (14/27 сентября) и в Покров день (1/14 октября) отмечали именины овинника. Ему приносили жертву — на пороге овина отрубали голову петуху, окропляя кровью все углы овина. Женщины одаривали его пирогом, который укладывали в подлаз подовина.

Ритуальные действия проводили и в день, когда заканчивалась сушка снопов. Хозяин, сбросив с сушила последний сноп, благодарил овинника: «Спасибо, батюшка овинник! Послужил ты нынешней осенью верой и правдой!» Иногда в овине после последней сушки оставляли на всю зиму несколько снопов, которые называли «жителями». При этом говорили, кланяясь: «Благодарю тебя, овин, что сохранил наш хлеб!»

Овин — хозяйственная постройка, известная еще древним славянам — предкам русского народа. В письменных источниках XI—XIII вв., в том числе и в новгородских берестяных грамотах, упоминаются овины, овинные ямы, овинные печища, т. е. остатки овинных печей. К моменту принятия христианства на Руси в X в. овины были также, вероятно, культовыми местами. В церковном уставе князя Владимира говорится о наказании тех людей, которые молятся огню «под овином".




ОВЧАРНЯ (ЗАКУТКА БАРАНЬЯ, МШЕННИК, ОВЧАРНИК, ОВЧА- РУХ, ОМШАННИК, ХЛЕВ МАЛЫЙ) - помещение для стойлового содержания овец. Внутри крытого двора овчарня располагалась в задней его части и представляла собой бревенчатый сруб с потолком или без потолка, чаще с деревянным полом1. В усадьбе с открытым типом двора ее ставили на некотором расстоянии от жилого дома. Овчарни были распространены в России не повсеместно. В южных губерниях, где зимы короткие и малоснежные, для овец не строили специального помещения. Они стояли за легкой загородкой (плетнём) под навесом, защищавшим от дождя. Круглосуточное содержание овец на открытом воздухе для них было более полезно, чем в овчарне.

Русские крестьяне разводили довольно много овец. В каждом крестьянском хозяйстве их имелось не менее десятка. Овец пасли обычно на поскотине отдельно от коров, пасли без пастуха поочередно сами владельцы. Отдельный выпас был обусловлен тем, что для овец пригодны высокие, сухие пастбища с малосочными кормами, заросшие кустарником, которые не подходят коровам.


Ф. А. Васильев. Возвращение стада. 1868. Масло.

Разведение овец у русских крестьян было связано с множеством поверий, примет, предписаний, ритуалов, магических приемов, заговоров. Магические действия были направлены на увеличение плодовитости овец и проводились, как правило, в определенные дни народного календаря: на святках, масленице, в день Сорока мучеников (9/22 марта), в Вербное воскресенье, Егорьев, Иванов, Ильин дни. Они состояли в принесении бараньей лопатки в жертву св. Илье Пророку, в прокатывании яйца по хребту овцы при первом выгоне на пастбище и т. д., в скармливании скоту особых хлебцев из ржаной муки: «овечек»- хлебцев, сформованных в виде маленьких животных, «бабашек»- хлебцев, напоминавших по форме вареники, «катушков» — хлебных шариков; в угощении овец блином.

Магические действия могли проводить также от случая к случаю, по мере надобности, или, как говорили крестьяне, «по оказии ». Их исполняли при переходе в новый дом, при случке овец, беременности животных и их окоте. Так, например, при строительстве овчарни плотник клал под четыре угла сруба овечьи лодыжки, приговаривая: «Косточкам на нетление, овечкам на приплод и ведение». После окончания всех строительных работ владелец овчарни обсыпал ее пол землей, принесенной с кладбища в черепке от горшка, водой из которого омывали покойника; выпускал муравьев, приговаривая: «Как эти муравьи плодятся, так бы и у меня, раба Божия, плодились овечки беленькие, черненькие и пегонькие»; приносил в овчарню осиное гнездо со словами: «Водитесь, мои овцы, как эти осы» и т. п.

После уборки навоза из овчарни хозяйка втыкала в четыре ее угла репейник, вбивала в земляной пол осиновый кол, чтобы предохранить овчарню от проникновения нечистой силы;

убиравшему в овчарне навоз мужчине давала два яйца, чтобы «овечки хорошо водились», или с этой же целью ставила в центре овчарни небольшую елочку.

Интересно отметить, что в произведениях устного поэтического творчества овцы обычно связываются со звездами. Так, например, владелец овечьего стада обращался с просьбой к месяцу: «Месяц, месяц, серебряные твои рожки, золотые твои ножки! Паси, береги овец моих, как пасешь-бережешь ярок небесных — звезды частые!»


ОВЧАРУХ —см. ОВЧАРНЯ.
ОГОРОДА —см. ИЗГОРОДЬ.
ОГОРОДЬ —см. ИЗГОРОДЬ.
ОГРАДА—см. ИЗГОРОДЬ.


ОГРАДА ВЕНЧАТАЯ
— ограда вокруг крестьянской усадьбы, ставилась из плотно сложенных по горизонтали бревен, заведенных в пазы вертикальных столбов.

Ограда венчатая в забайкальской усадьбе. Музей деревянного зодчества близ Улан-Удэ. Фото 1980-х.

В XIX в. такая ограда была распространена в Орловской, Рязанской губерниях, а также в глухих местах Волго- Камского края, в Сибири. В XI—XVII вв. она была известна на всем пространстве Руси. Ею огораживали города, усадьбы бояр, посадских людей, ремесленников, крестьян. Высокая плотная ограда сравнительно хорошо защищала хозяйство крестьянина от воров, разбойников, нападений врагов.


ОКНО
— смотровое и световое отверстие в стене дома.

В традиционном крестьянском доме XIX—XX вв. окна располагались на фасаде, на одной из боковых сторон, там, где была входная дверь, а также на фронтоне или мезонине. Кроме того, окна нередко делали на закрытом крыльце или террасе. В двухэтажных избах Русского Севера окна вырубали, как правило, на втором этаже. Нижний этаж, служивший складским помещением, торговой лавкой, ремесленной мастерской, имел вместо окон широкие двери, которые исполняли роль светового проема. В избе, состоящей из одного жилого помещения и сеней, прорубали обычно четыре окна: три на фасаде и одно на боковой стороне. В избах-пятистенках, избах-двойнях размещали семь-восемь окон: пять-шесть на фасаде, два-три на боковой стороне.


Типы окон крестьянских домов.

Окна на фасаде и боковой стороне избы были одного размера, всегда прямоугольной формы. Их высота равнялась диаметру четырех-пяти венцов сруба. Фронтонное окно, называвшееся слуховым, вырубалось меньшим по размеру, чем фасадные окна. Окно мезонина было почти всегда широким и зачастую представляло собой три поставленных вплотную друг к другу прямоугольных окна. В закрытом крыльце окно могло быть тройным, одинарным, круглым, овальной или квадратной формы. Кроме того, в крестьянском доме имелись еще и маленькие окошечки высотой в один венец сруба, шириной около 20—30 см. Их устраивали в подполье, сенях, клетях, чуланах.


Оконца разных типов в крестьянских избах и хозяйственных постройках. XIX в. Русский Север. Фото i960-1980-х.



Главные окна крестьянской избы плотники вырубали в уже готовом, поставленном на место срубе. Оконную коробку делали из толстых, тесанных топором деревянных плах. Две плахи, называвшиеся косяками, ставили вертикально с двух сторон оконного проема. Каждый косяк имел с одной стороны продольное углубление, в которое входили шипы стенных бревен, благодаря чему косяки плотно держались в проеме окна. Между косяками внизу укладывали толстое стесанное бревно (подоконник, подушку, подлокотник), подгонявшееся вплотную к нижнему бревну оконного проема. Сверху между косяками вставляли также тесаное бревно — лобанок, — укреплявшееся в специально сделанных углублениях. Оконные коробки из пиленых досок стали появляться только в конце XIX в. В оконную коробку вставляли легкую деревянную раму с переплетами для стекла — оконницу. Переплет чаще всего состоял из шести, реже четырех-пяти частей. В раму вставляли обычно стекла.

Окна в старинных избах, как правило, не открывались. Помещение проветривали через печную трубу или дверь. Иногда окно делали с частично подвижной рамой, в которой одна из ячеек поднималась вверх или сдвигалась в сторону. Через образовавшееся отверстие передавали милостыню нищим или вступали в переговоры с остановившимся у избы незнакомым путником.

Створчатые окна, открывавшиеся наружу, появились в крестьянских избах, скорее всего, в начале XIX в. Однако большого распространения они тогда не получили. Даже в 40—50-х гг. XX в. многие крестьянские дома строили с неоткрывавшимися окнами.


Окна с резными наличниками. Конец XIX-начало XX в.в. Вологда и Владимирская обл., Новгородская губ. Окно с наличниками и ставнями. Центральная Россия. Фото.

В мифологическом сознании русского народа окна наделялись различными символическими значениями. Наличие окон и дверей маркировало дом как жилище человека. Дом «без окон, без дверей» мог находиться только в ином мире — мире нечистой силы, смерти. Это нашло свое отражение в русских волшебных сказках, так, Баба Яга живет в доме, у которого «ни окон, ни дверей — ничего нет». Войти в такую избушку можно только в том случае, если знаешь ее секрет.

Окно воспринималось как одно из самых опасных мест в доме, так как оно являлось границей между внутренним миром жилища и внешним враждебным миром. Считалось, что, проникнув через окно, нечистая сила может нанести человеку и его близким большой урон. На основе этого поверья появилось множество примет: птица в окно влетит — к покойнику, дятел постучит носом в наличник окна — к смерти или беде. Русские крестьяне утверждали, что через окно в дом должны проникать только солнечные лучи.

Защищая дом от проникновения в него всего «чужого», на верхней части оконной колоды ставили мелом или углем кресты, раму окна кропили святой водой.

Окно считалось местом осуществления символической связи между живыми и мертвыми. Так, в день смерти человека на подоконник ставили чашу с водой, а к косяку прикрепляли кусок белой ткани или полотенце. Вода и полотенце предназначались душе покойного, по народным представлениям находившейся в течение 40 дней в своем прежнем жилище. Водой она умывалась, а на полотенце отдыхала. В дни поминовения всех усопших на окна домов вывешивали полотенца или полотнища холста, ибо считалось, что по ним души предков поднимаются на поминальную трапезу.

В некоторых деревнях во время масленицы на слуховое окно клали первый блин, испеченный хозяйкой, — он предназначался для мертвых. В деревнях также существовало обыкновение гроб с телом некрещеного ребенка, человека, умершего от горячки, или колдуна выносить из дома на кладбище не через дверь, а через окно.


Окна на фасадах домов. Конец XIX в. Центральная Россия. Фото.

С представлением о том, что окно — это точка соприкосновения нашего и иного мира, связано немало поверий. Говорили, например, что милостыня, переданная через окно нищему, более угодна Богу, так как скорее дойдет до него. Считалось также, что весть, полученная через окно, т. е. напрямую из иного мира, должна привести к кардинальным переменам в жизни услышавшего ее человека. Потому, вероятно, существовал запрет вести важные переговоры через окно. Русские крестьяне верили, что событие, происшедшее под окном в момент рождения человека, определяет всю его дальнейшую судьбу. «Бог дает знак» — говорили они. Верили и в то, что во время даже самых мелких семейных ссор ангел-хранитель уходит из дома и стоит под окном. Вот почему запрещалось выливать помои из окна или выбрасывать из него на улицу мусор.


ОКНО ВОЛОКОВОЕ
— смотровое и световое отверстие в стене жилого дома и хозяйственных построек.

Его прорубали в двух соседних бревнах в половину толщины каждого бревна. Окно закрывали — «заволакивали» изнутри деревянной доской, которая двигалась по специально вырезанным пазам. Стеклить волоковые окна стали только в начале XX в. В XIX в. такие окна устраивали обычно в клетях, чуланах, амбарах, хлевах, конюшнях не столько для освещения, сколько для проветривания помещений.


1.Схема устройства волокового окна. Реконструкция по М. В. Красовскому. 2.Окно волоковое. XIX в. Архангельская губ. Фото.


Фрагмент фасада дома с волоковыми окнами. XIX в. Архангельская губ. Фото.

Волоковое окно — один из древнейших вариантов световых отверстий в домах. Оно использовалось еще в IX в. в славянском наземном деревянном жилище. В XVII — начале XVIII в. почти во всех крестьянских домах имелись только волоковые окна, которые закрывали на ночь доской. Летом, особенно в дневное время, их оставляли открытыми, зимой же затягивали для тепла бычьим или рыбьим пузырем.


ОКНО КОСЯЩАТОЕ (ОКНО КРАСНОЕ)
- смотровое и световое отверстие в стене дома с оконной остекленной рамой.

Косящатое окно было прямоугольной формы, приближающейся к квадрату, высотой в два, три, реже четыре венца сруба. Обычные его размеры: ширина — 60 см, высота — 60—70 см. Световое отверстие вытесывали «в растес», т. е. со скошенными, «косыми» стенками, чтобы в дом попадало больше света. В него вставляли массивную оконную колоду, состоявшую из двух косяков — боковых стоек, одного нижнего косяка — подоконника— и одного верхнего — вершника. К колоде прикрепляли раму — оконницу, состоявшую из множества окончин. Она «стеклилась » кусочками стекла, слюды, бычьего или рыбьего пузыря, которые обычно были разной формы и размера. Раму и переплеты окна в крестьянских домах изготавливали из липы, так как изделия из липы при перепадах температуры и влажности сохраняют свою форму.


Старинная изба с одним косящатым (красным) и остальными волоковыми окнами.

Косящатые окна появились в богатых крестьянских домах, как предполагают ученые, лишь во второй половине XVIII в. Еще в XIX в. во многих крестьянских домах было только одно большое окно на фасаде дома, соседствовавшее с двумя волоковыми окнами. Однако косящатые окна появились в русском быту значительно раньше. Вероятно, они были в хоромах царей и бояр еще в конце XVI — начале XVII в. В XVI в. даже в богатых домах слюдяные окна больших размеров ставили только в немногих парадных помещениях, называвшихся в летописи светлицами. В XVII в. косящатые окна даже в городах оставались привилегией людей богатых и знатных.


1.Красное окно с резными наличниками. 2.Окна на фасаде дома. Архангельская обл. Фото 1960-х.

Косящатые окна в домах в XVI—XVII вв. были сделаны несколько иначе, чем в крестьянских избах XIX в. В оконное отверстие вставляли вместо толстой колоды так называемые оконич- ные станки, обитые войлоком или сукном, а в них с помощью петель и крючков закрепляли оконницы — оконные рамы. Четыре стороны рамы составляли толстые прутья из «белого», т. е. луженого железа, а внутренние сетчатые перегородки были деревянными или свинцовыми. Ячейки могли быть четырехугольными, треугольными, клинообразными, круглыми. Такое устройство оконниц объяснялось тем, что листы слюды, являвшиеся основным материалом для «застекления» окон, имели, как правило, небольшие размеры и неправильную форму. Мастера, изготавливавшие оконницу, приспосабливались к материалу, который оказался в их распоряжении. Слюду вставляли в деревянный переплет, прибивая мелкими деревянными гвоздиками. Если же кусочки слюды были очень маленькими, то их соединяли друг с другом небольшими оловянными бляшками, которые оставляли белыми или золотили. Обычно слюда была естественного цвета, но с XVII в. ее стали расписывать красками. Например, в одном из письменных документов того времени содержатся сведения о том, что в 1676 г. живописцу Ивану Салтанову было поручено расписать слюдяную оконницу в комнатах царевича Петра Алексеевича: «...в кругу орла, по углам травы... из хором всквозе видно было, а с надворья в хоромы, чтоб не видно было».

Стекольчатые оконницы даже в XVII в. представляли большую редкость. Стекло в ту пору было товаром привозным и стоило довольно дорого, значительно дороже слюды. Стекла вставляли в свинцовые переплеты и закрепляли замазкой из мела, смешанного с медвежьим жиром и «деревянным», т. е. растительным маслом.

Развитие торговли с Западной Европой, прогресс отечественного стеклоделия в эпоху Петра Великого и в послепетровское время привели к значительным изменениям в строительстве. Окна городских домов и помещичьих усадеб стали большими и застекленными. Несколько позже такие окна появились и в крестьянских домах.

Косящатое окно в крестьянской избе XVIII — начала XIX в. было своего рода гордостью семьи. Оно свидетельствовало о достатке в доме.

Во многих свадебных песнях рассказывается, что девушка, ожидая сватов, приезда жениха, сидит в горнице с косящатым окном:
Что во светлой во светлице,
Во столовой во горнице,
Под косящатым окошечком
Как сидела красна девица-душа.


ОСЕК
— ограда около пашен и поскотин — мест выпаса скота — из цельных хвойных деревьев, преимущественно елей с ветвями, положенных наклонно одна на другую. Стволы елей закрепляли кольями, вбитыми попарно на определенном расстоянии с двух сторон и связанными лыком. Ограды этого типа были известны русским очень давно. В русской загадке о такой ограде около ржаного поля говорится: «Косо, не прямо, куда ты идешь? Тебя стерещи, зелено, кудряво, тебя стерещи». С осеком было связано много поверий. Так, например, нельзя было начинать его ставить на поскотине в среду и пятницу, сдирать с жердин кору: если этот запрет не соблюдать, то волк или медведь задерет пасущихся за оградой коров.


ПЛЕТЕНЬ — ограда вокруг крестьянской усадьбы, огорода. В деревнях было известно несколько способов установки плетней. Наиболее распространенным был способ, при котором вбитые в землю колья переплетали по горизонтали гибкими молодыми ветвями ивы или орешника. В другом случае уже по вертикали ветвями плотно переплетали горизонтально положенные жерди.




В ряде лесостепных районов при изготовлении плетня использовали вместо хворостин тростник, растущий по берегам рек. Плетни были распространены в южнорусских губерниях.


ПОВЕТЬ-1 (ПОВИТЬ, СЕННИК) — большое помещение для хранения сена, сельскохозяйственных орудий, а также саней и телег. В крестьянских усадьбах Русского Севера, для которых были характерны двухэтажные крытые дворы, поветью называли помещение, располагавшееся над скотным двором с хлевами. Поветь строили на такой высоте от земли, чтобы под ее полом1 могли свободно проехать груженые сани и телеги. Ее делали без потолка, а прикрывали крышей двора. Пол повети набирали из толстых плах, уложенных на балки — переводы двора. В нем имелись отверстия, через которые сено спускали в ясли хлевов. Отверстия были нужны также для вентиляции воздуха на скотном дворе. С жилым помещением поветь соединяли через летний мост — небольшой коридор.


Дом со взвозом, ведущим на поветь. Музей-заповедник «Кижи». Фото 1980-х.

Телеги и сани, груженные сеном, поднимались на поветь по взвозу, который представлял собой пологий пандус, сложенный из прочных толстых бревен, укрепленный на врытых в землю столбах. Его ширина равнялась расстоянию между колесами телеги или полозьями саней. Настил взвоза был устроен таким образом, что копыта лошадей, поднимавшихся вверх или спускавшихся вниз, не скользили по бревнам. Для этого некоторые бревна стесывали, а некоторые оставляли круглыми, чтобы служили упором для копыт. Для безопасности подъема и спуска людей взвоз имел перила из жердей, заведенных в столбы, которые являлись его опорой.

На поветях устраивали также теплые и холодные горенки, в которых жили девушки или молодые брачные пары. Здесь нередко находились клети для хранения разного домашнего имущества


ПОВЕТЬ-2 — навес между амбаром и конюшней, имевший пристроенную заднюю стену. Встречался в крестьянских усадьбах с открытым и полузакрытым двором. Под ним хранились сани, телеги, сельскохозяйственные орудия и некоторые необходимые в домашнем и хозяйственном обиходе предметы.


ПОГРЕБ
— помещение для хранения продуктов. Этим словом в деревне назывались отдельные дворовые постройки, а также подвальные помещения крестьянских домов.

Погреб для хранения продуктов представлял собой глубокую четырехугольную яму 3—5 м длиной и столько же шириной. Стенки ямы закрепляли деревянным срубом. Яма имела потолок из двух рядов бревен, между которыми находился толстый слой речного песка. Над ямой ставили сруб в 12—13 венцов с потолком и крышей на два ската, установленной на повалы без стропил. Это помещение называлось напогребницей. У него была входная дверь, закрывавшаяся на замок. Верхнюю и нижнюю части погреба соединяли лестницей, спускавшейся в отверстие, вырезанное в перекрытии. Отверстие закрывали крышкой на петлях и заваливали сверху сеном, чтобы в нижний ярус погреба не проходил теплый воздух. В нижней части погреба хранили картофель, репу, брюкву, соленое мясо, рыбу. В напогребнице — муку, крупу и другие продукты, не требовавшие низких температур.


Погреб с двускатной крышей. 1913. Московская губ. Фото.

В небогатых хозяйствах погреб делали без напогребницы, а его крышу устанавливали прямо на венцах, выведенных на поверхность земли и имевших не более двух рядов. В северных и центральных районах Европейской России и в Сибири, где жилое помещение ставили высоко над землей, погребом служил подклет. Вход в него был через голбец — деревянную пристройку, сооружавшуюся возле печи.

Погреба, так же как и ледники, являлись хозяйственными постройками, которые издавна известны русским людям. Их устраивали в богатых городских и сельских усадьбах уже в XIII— XIV вв. В летописи за 1387 г. говорится о хороших погребах в усадьбах московских бояр, где хранились «меды господские». В документах Чудова монастыря, относящихся к 70-м гг. XIV в., упоминаются каменные погреба под трапезной. В то же время в крестьянских усадьбах имелись и маленькие погребки в виде крупного глиняного сосуда или врытой в землю бочки, выдолбленной целиком из большого пня. В XVII в. погреб был уже обязательной хозяйственной постройкой на крестьянском дворе.


ПОДКЛЕТ (ПОДПОЛЬЕ, ПОДЫЗБИЦА)
- нижний ярус дома.

Подклет имелся под всеми жилыми постройками дома: под избой, горницей, клетью. По площади он был равен площади дома и строился, как правило, из того же материала. И только в богатых купеческих домах подклет складывался из кирпича, а жилые помещения из дерева. Высота подклета могла быть различной: от 3—4 венцов — положенных горизонтально друг на друга бревен — до 6—10 венцов.


Севернорусский дом на подклете. XIX в. Вологодская губ.

Подклет имел самостоятельный вход с улицы, но в него можно было проникнуть и из жилого помещения, через голбец или люк в полу. Дома на высоком подклете строили обычно на севере и северо-востоке Европейской России, в районах левобережного Поволжья, а также в Сибири и на Алтае, т. е. там, где преобладают суровые зимы со снежными заносами, влажная болотистая почва, ранние заморозки. Высокий подклет защищал жилое помещение от почвенной сырости, снежных наносов, весеннего половодья. Дома на низком подклете ставили в более теплых центральных районах Европейской России, а в большинстве деревень Южной России подклетов вообще не строили.


Дом-двор на подклете. XX в. Архангельская обл. Фото.

Подклет использовали обычно как кладовую, складское помещение. В богатых домах высокие подклеты служили магазинами. На севере в некоторых домах подклет под избой или горницей был жилым помещением. В частности, во многих северных деревнях именно там проходила первая брачная ночь молодых.

В северных районах Европейской России дома на подклетах были известны еще в XIII в. Например, в Великом Новгороде пол был приподнят над землей на 20—60 см. В эпоху Средневековья высота подклета в богатых хоромах достигала, вероятно, 2 м.

В народных верованиях подклет, расположенный ниже жилого пространства, занятого человеком, рассматривался как преддверие иного мира. Там зарывали умерших некрещеными младенцев, послед. В девичьих подблюдных гаданиях подклет предвещал несчастия или бедность.

С подклетом были связаны представления о домашнем духе — домовом. Подклет наряду с голбцом считался его домом. По ночам домовой выходил из подклета, показываясь семье в облике хозяина, низенького старичка с седой бородой, высокого черноволосого мужчины, кошки или собаки. Домовой знал судьбу каждого из членов семьи, предупреждал об опасности, будил спящих людей во время бедствий.

В то же время, по поверьям, домовой считался озорным духом. Он любил пошутить, попугать людей: сорвать ночью одеяло, запутать бабе кудель, застучать в подклете. Хозяйка дома старалась задобрить домового хлебом со сметаной, сладким пивным суслом, оставляя лакомство при входе в подклет. По обычаю, 28 января она должна была на шесток печи поставить горшок каши для домового.




При переезде в новый дом домового полагалось обязательно взять с собой. Приглашение домового в новый дом проходило в разных деревнях по-разному. В Пермской губернии, например, это делалось так. Хозяйка дома застилала скатертью стол, ставила на него хлеб-соль, а хозяин шел к голбцу, открывал дверь в подполье и говорил: «Суседушко-братанушко, пойдем в новый дом! Как жили в старом хорошо и благо, так будем жить и в новом, ты люби мой скот и семейство». После этого все переходили в новый дом. Снова стелили на стол скатерть, ставили хлеб-соль, а хозяин, открыв подполье, говорил: «Приходи-ко суседушко- братанушко, будем жить».


ПОЛ
— настил внутри дома, нижняя граница внутреннего пространства.

В русских избах полы могли быть деревянными или земляными. Деревянные полы издавна получили распространение в северных и среднерусских губерниях Европейской России, в Сибири и на Алтае. Пол складывали из половиц — широких, толстых, тесанных топором сосновых или еловых досок или расколотых пополам, точно пригнанных друг к другу бревен. Половицы всегда укладывали в направлении от входа к фасадной стене. Их стелили на переводины — толстые балки, закрепленные в боковых стенах сруба. В северных губерниях России и в Сибири пол часто бывал двойным: под верхним «чистым» полом устраивали нижний — «черный». Его делали из круглых мелких бревен или горбылей, засыпали сверху землей. Двойной пол хорошо предохранял избу от проникновения холодного воздуха из подполья. Пол обычно сохранял естественный цвет дерева.


Мытье полов в избе. 1910. Фото.

Крашеные полы стали появляться лишь на рубеже XIX—XX вв., да и то лишь в домах богатых крестьян, живших в пригородных и торговых селах.

Земляные полы были распространены в южнорусских губерниях и частично в западных, таких как Псковская, Смоленская, т. е. там, где ставили избы без подклета. Земляной пол обычно приподнимали на 20—30 см над уровнем земли, тщательно утрамбовывали и смазывали толстым слоем глины, смешанной с мелко нарезанной соломой. Во второй половине XIX в. земляные полы стали заменять деревянными, половицы которых сначала укладывали прямо на землю, а позднее на врубленные в нижние венцы сруба переводины. Однако еще в 20—30-е гг. XX в. многие южнорусские избы не имели деревянных полов.

Пол, отделявший жилое помещение от нежилого пространства, считался границей между миром людей и миром нелюдей: домовых, мертвых и т. п. По русским поверьям, в подполье живет домовой, который по ночам приходит в избу погреться, там же может расположиться вернувшийся с того света мертвец.

Половицы в сознании крестьян связывались с идеей пути. Это проявлялось в различного рода поверьях, приметах, толковании снов. Так, например, русские крестьяне верили, что «полы во сне мыть — к перемене житья», «во сне по половицам ходить — к свадьбе», а если застелить постель вдоль половиц, то заснувший на этой постели человек умрет или уйдет из дома навсегда. Покойника обычно укладывали вдоль половиц, ногами к дверям, так как его путь лежит из дома в иной мир.

При сватовстве сваты садились на лавку так, чтобы смотреть вдоль половиц. Верили, что в этом случае сватовство будет удачным: девушку уведут из родного дома. На свадьбе жених и невеста обменивались кольцами, стоя на одной половице, причем невеста занимала место ближе к двери. Это символизировало ее уход из родного дома.


ПОРОГ
— деревянный брус в нижней части дверного проема между сенями и избой.

Он служит препятствием к проникновению холодного воздуха из сеней в избу. В мифологическом сознании народа порог осмыслялся как граница между двумя различными мирами: миром живущей в доме семьи и внешним огромным миром. В глубокой древности мир за пределами жилища воспринимался как непонятное и враждебное людям пространство, мир семьи — как пространство, наполненное теплом, добротой, счастьем, ощущением единения, поддержки. В доме, в семье складывались особые отношения, непохожие на отношения людей во внешнем мире. Люди иначе одевались, иначе говорили, иначе вели себя.


Дверные проемы в жилых избах.

Поэтому именно с порогом — границей между мирами — было связано много поверий, примет, обрядовых действий. Так, например, при входе в чужой дом надо было обязательно остановиться у порога и прочесть краткую молитву, отправляясь в дальнюю дорогу — посидеть немного на лавке у порога, прочесть молитву. Русские крестьяне говорили: «Без Бога — ни до порога», т. е., перешагивая через порог, переходя из одного мира в другой, человек должен был попросить разрешения у Бога — своего защитника. Не случайно запрещалось здороваться через порог, подавать при прощании руку, разговаривать друг с другом. Несоблюдение этих правил могло привести к плохим последствиям: к поломке саней, потере дороги и даже гибели в пути.

Особенно интересны были связанные с порогом обряды жизненного цикла. В родильном ритуале обрядовые действия у порога осмыслялись как приобщение ребенка к дому. Так, существовало поверье, что если послед (плаценту) захоронить под порогом избы, то человека всегда будет тянуть в родной дом, а его связь с матерью будет неразрывной. Этим же объяснялся обычай класть новорожденного на порог или сразу после рождения, или после крестин.

В свадебном обряде с порогом также связаны определенные действия. Так, во многих деревнях существовал обычай, по которому жених и поезжане, приехавшие за невестой в день венчания, должны были перешагнуть через порог ее дома, не наступая на него ногами. Порог в данном случае осмыслялся как граница, через которую надо перескочить, чтобы навсегда увезти девушку из дома. Невеста же, входя после венца в дом своего жениха, где ей суждено жить, должна была немного постоять на пороге. Этот обычай воспринимался как приобщение девушки к новому для нее дому.

В погребальном обряде гроб с покойным при выносе из избы три раза ударяли о порог, что всеми воспринималось как прощание уходящего из этого мира с домом.


ПОТОЛОК
— верхняя граница внутреннего пространства дома.

Для русского жилища был характерен плоский горизонтальный потолок. Его основу составлял толстый четырехгранный брус-матица, положенный поперек сруба в предпоследний венец, параллельно переводинам пола1, поверх матицы укладывались потолочины. До середины XIX в. потолочинами служили круглые мелкие бревна, очищенные от коры, или горбыли, т. е. бревна, стесанные с одной стороны. Со второй половины XIX в. в избах потолок стали изготавливать из широких толстых тесаных или пиленых досок. Потолочины всегда укладывали параллельно половицам. На потолок со стороны чердака набрасывали опилки, кострику, льняную кудель, осенние опавшие листья, чтобы предохранить жилое помещение от холода. По поверью, на потолок нельзя было насыпать землю. Потолок, засыпанный землей, ассоциировался в сознании людей с крышкой гроба под могильным холмом.


Потолок и полати.

Потолок, составленный из потолочин, применяли в русском жилище с давних пор. Археологи предполагают, что в богатых городских домах он имелся уже в XIII—XV вв. В деревнях он появился к концу XVII в., однако многие курные избы в XIX в. еще не имели потолка — от дождя, снега, холода помещение прикрывала только крыша.

На мифологическом уровне потолок трактовали по аналогии с полом. Эта взаимосвязь отразилась, например, в загадках: «Два братца друг на друга глядятся, сойтись не могут», «Брат с сестрой видятся, да не сходятся». Как и пол, потолок воспринимался в качестве границы между мирами. Широко распространено было поверье о том, что умершего колдуна следует выносить на кладбище через потолок и крышу, в противном случае он после смерти может вернуться в дом.


ПРЯСЛО-1
— ограда вокруг деревни, поскотины, леса, луга, поля из горизонтально положенных жердей, очищенных от коры. Жерди укладывали между двумя вбитыми в землю кольями, перевязанными попарно в нескольких местах молодыми гибкими ветвями ели, пихты, ивы, черемухи или березы. Про такие колья у русского народа была загадка: «Два братца одним кушачком опоясаны». Колья, на которые укладывали концы жердей, нередко имели две деревянные подпоры. В некоторых местах жерди укладывали иначе. Их вставляли в прорези толстых столбов, вбитых вертикально в землю на определенном расстоянии.


Прясло отгораживает поле с посевами. XX в. Фото.

Всего горизонтально укладывали до семи, а если изгородь ставили около открытого гумна, то до девяти жердин. Если жерди укладывали на значительном расстоянии друг от друга, то такая изгородь была предназначена для лугов и лесов, т. е. не очень ценных угодий. Ее называли луговой или боровой. Частую изгородь — стеновую — ставили вокруг пашни для предохранения посевов от потравы скотом.




Ворота ограды назывались заворками. Это были два высоких столба, глубоко врытых в землю. Они имели выдолбленные на одинаковых уровнях отверстия, в которые вкладывались жерди — заворы, воры. Во время проезда через ворота заворы из столбов вынимали. Использовали также ворота из горизонтальных жердей, поворачивающиеся на столбе с помощью длинной палки — «журавля». Такие ограды были широко распространены в северных и центральных районах Европейской России.


П РЯСЛО-2 — звено ограды из горизонтально положенных жердей в так называемую полную жердь, длиной 5—6 м, от одной пары кольев с подпорами до другой.


ПЯТИСТЕНОК
— деревянный срубный дом, разделенный посредине поперечной капитальной бревенчатой стеной, поставленной одновременно с возведением сруба. Бревна торцовой стены пятистенка укладывали одним концом на бревна боковых сторон, а другим концом связывали с поперечной пятой стеной. Благодаря этому дом становился значительно больше обычной четырехстенной избы. Внутри пятистенка появлялись два совершенно изолированных помещения, в которые входили из общих сеней, пристроенных сзади.


Изба-пятистенок. Архангельская обл. Фото 1980-х.

Одно теплое помещение, отапливаемое русской печью, называли избой, другое — холодное — получило название летняя изба, горница. В горнице зачастую ставили голландку, топившуюся только зимой. Изба была жилой комнатой семьи, горница использовалась в летнее время, когда в помещении избы становилось очень душно от топившейся каждый день даже в сильную жару русской печи. Горница служила также для приема гостей.

Пятистенные избы имели самые различные размеры, от небольшой четырехоконной жилой постройки до больших двухэтажных домов с шестью и более окнами на фасаде. Они могли иметь различные пристройки в виде клетей, дополнительных срубов, возводимых плотниками по желанию хозяев дома, одного или двух крылец. Благодаря этому пятистенки, несмотря на общие принципы планировки и строительные приемы, были довольно разнообразными.

В русской деревне пятистенки известны еще с XVIII в., но широкое распространение они получили только в середине XIX в.


РИГА
— одноэтажное строение для сушки зерновых снопов, а также снопов и семян льна и конопли.

Представляла собой квадратное помещение, сложенное из бревен, под двускатной или четырехскатной крышей, крытой соломой, дранкой, тесом. Рига была довольно высоким строением, достигающим 4 м, с потолоком и деревянным полом, приподнятым над землей на 70 см. В одной из стен прорубалось широкое окно для подачи снопов, закрывавшееся дверцей. В этой же или противоположной стене находилась входная дверь. В риге имелась печь для протапливания и колосники для укладки снопов.

Печь делали из природного камня, кирпича и глины с топкой по-черному, т. е. без трубы, когда дым выходил через устье. Печь, как правило, устанавливали напротив входа, на небольшом расстоянии от стен. Ее ставили на землю так, что печное устье было значительно ниже пола. Пространство от печи до двух ближайших стен полом не застилали.

Колосники — длинные жерди 7—10 см в диаметре — устанавливали сбоку от печи. Они шли от стены с входной дверью до противоположной стены. При этом проход от дверей до печи оставляли свободным. Колосники укладывали на переводы — балки, вставленные в пазы столбов, врытых в землю вдоль стен риги. Переводы можно было перемещать вверх и вниз по столбу, закрепляя на нужной высоте. Если сушили озимую рожь, у которой короткий стебель, то переводы спускали пониже. При сушке яровых хлебов, имевших длинный стебель, переводы поднимали более высоко. Для сушки головок льна и конопли на колосники натягивали мелкую сетку, по которой их и рассыпали.


Рига с печью против входа: а - разрез по АВ; б - план. XIX в. Московская губ.

Снопы подавали на деревянных вилах через окно и устанавливали на колосниках в один ряд колосьями вверх. Всего в крестьянскую ригу помещалось 300—400 снопов. После установки снопов начинали топку печи дровами, хворостом, соломой, кострикой. Пламя в печи должно было быть ровным, неперемежающимся, иначе солома и зерно сильно прокоптятся. Мука из прокопченного при сушке зерна приобретала неприятный «рижный» вкус, а солома оказывалась менее питательной для скота. Молоко от коровы, на корм которой шла такая солома, становилось горьковатым на вкус.

При топке тепло и дым поднимались вверх, распространялись по всему помещению, отражались от потолка на колосники. Дым выходил из риги или через небольшое отверстие в крыше, или через маленькое оконце в стене под потолком. Топили ригу, так же как и овин, с вечера до утра. Утром же приступали к молотьбе. Рижная или овинная сушка хлебов при ручном обмолоте в условиях климата северной и средней полосы России была совершенно необходима. Влажные, привезенные с полей снопы плохо обмолачивались: часть зерна оставалась в колосе, а сама работа требовала больших усилий, чем при обмолоте сухих снопов. Не высушенное в снопах зерно при размоле давало меньше муки, причем мука нередко была сортом ниже, чем из сухого зерна.


Рига, стоящая отдельно от гумна. XIX в. Олонецкая губ.

Риги в деревнях использовались в ряде случаев и как жилое помещение. Если крестьянин переезжал на новое место, то первой его постройкой была рига. Здесь жила семья и сушились снопы, а затем уже ставили избу. Крестьяне, потерявшие во время пожара избу, переезжали обычно жить в ригу. В некоторых деревнях молодожены, по обычаю, проводили ночи в риге, так как тесные избы были переполнены спящими.

Риги, так же как и овины, выносили обычно за деревню в целях противопожарной безопасности, ставили рядом с гумном или встраивали в крытое гумно.

Риги были известны русскому народу давно. В XVI—XVII вв., как говорят письменные источники, они были распространены в монастырских хозяйствах. Крестьяне же в это время и вплоть до середины XIX в. сушили снопы в овинах. В середине XIX в. риги начали появляться у помещичьих крестьян, а к концу XIX — началу XX в. они стали вытеснять овины. В Псковской, Архангельской, Олонецкой губерниях в этот период овины уже полностью были заменены ригами, что оказалось возможным из-за простоты их устройства и, соответственно, дешевизны постройки. Кроме того, в пожарном отношении риги более безопасны, чем овины. Однако снопы в них высушиваются хуже, чем в овинах: влага здесь испаряется медленнее, движение воздуха плохое, поэтому зерно не столько сушится, сколько упаривается. Полученная из рижного зерна мука по качеству ниже, чем овинная.




Крестьяне верили, что в риге живет дух — ригачный, рижник, который старается заботиться о хозяине и его семье, спасает их от ведьм и колдунов, но требует к себе уважения. Хозяина, плохо к нему относящегося, рижник может наказать — сжечь ригу, испортить печь. Вообще, рижник имеет много общего с овинником — духом овина. Вероятно, при распространении риг на территории России на них были перенесены и знакомые поверья: «хозяин» овина стал «хозяином» риги.


СВЕТЛИЦА (СВЕТЁЛКА)
— парадное помещение деревянного срубного дома, то же самое, что горница. В народной поэзии XIX в. слова «горница» и «светлица» являются синонимами:

Что во светлой во светлице,
Во столовой во горнице,
Под косящатым окошечком Как сидела красна девица-душа.


Балкон и окно светёлок в крестьянских домах. XIX в. Ярославская губ.

В некоторых северных деревнях Европейской России светлицей называлось также помещение на втором этаже богатого крестьянского дома. Оно было холодным или отапливалось голландкой. В старину, в XV—XVII вв., словом «светлица» называли вообще любое жилое отапливаемое или холодное помещение дома. В росписи приданого, составленной в конце XVII в., имеется описание «квартеры» молодых: «Двойная светлица, в ней две печи одна обросцовая (изразцовая, — И. Ш.), сени перед светлицей, баня новая с предбанником ». Кроме того, словами «светёлка», «светлица», «терем» в великокняжеских и боярских хоромах, а позже в помещичьих домах обозначались комнаты с большим количеством окон, предназначенные для женских тонких работ: вышивания, шитья, круже- воплетения.


СЕЛЬНИК - см. КЛЕТЬ.


С ЕНИ (СЕНЦЫ) — крытое неотапливаемое пространство между жилыми помещениями деревянного рубленого дома. Сени служили в доме прихожей, являлись дополнительным хозяйственным помещением и были своеобразным тамбуром, не позволявшим холодному воздуху улицы проникать в избу.

Сени обычно представляли собой сравнительно узкое помещение без потолка, пристроенное к основному бревенчатому срубу и прикрытое общей с ним крышей. Сени могли пристраиваться сбоку избы или сзади, в зависимости от местных традиций. Такая конструкция сеней была удобна при топке печи по- черному: дым из избы выходил в сени и оттуда расходился по чердаку. К тому же отсутствие потолка удешевляло постройку и упрощало связь с чердаком. С последней трети XIX в. богатые крестьяне стали ставить сени больших размеров, хорошо утепленные, с потолком.


Сени. Вологодская обл. Фото 80-х.

В сенях хранили различные хозяйственные и домашние вещи. На лавке стояли ведра, подойник, рядом находился большой ларь с продуктами, которые могли понадобиться хозяйке в ближайшее время, на стенах висела конская упряжь, рабочая одежда. В сенях, заткнутые за притолоку, хранились коромысла, серпы, косы, грабли. Кроме того, сени в летнее время использовали как спальное помещение. Деревянный помост с постелью, закрытый пологом, устраивали подальше от входных дверей. Зимой на помост складывали различную утварь, необходимую в крестьянском хозяйстве.

В деревнях сени стали пристраивать к избе лишь в конце XVII в., и даже в начале XIX в. они имелись только в богатых крестьянских жилищах. В домах горожан сени в качестве прихожей, соединявшей два жилых или жилое и хозяйственное помещения, появились в XVI в., а сто лет спустя они были почти в каждом зажиточном доме, причем в некоторых строили несколько сеней, соединявших различные жилые комнаты и хозяйственные постройки.


СЕНОВАЛ (СЕННИК) — помещение для хранения сена, располагавшееся обычно на чердаке двора, над хлевами. Сено подавалось сенными вилами через окно, прорубленное в стене чердачного помещения.


СЕНЦЫ —см. СЕНИ.
СТАЯ - см. 1) КОНЮШНЯ; 2) ХЛЕВ.
СТОЛБОВКА — разновидность мельницы ветряной.
СУСЕК - см. ЗАКРОМ.



ТОК (ДОЛОНЬ, ЛАДОНЬ)
— место для обмолота, веяния зерновых культур, льна и конопли.

Представлял собой прямоугольную, квадратную или круглую площадку, расположенную на открытом или крытом гумне, в клуне-рыге. Размеры тока зависели от необходимости размещения на нем нескольких молотильщиков с цепами, количества намолоченного зерна и соломы. Круглый ток, характерный для южных губерний России, достигал 16 м в диаметре. Размер квадратного тока колебался от 3X3 м, если предполагалось, что на нем будет работать один-два молотильщика, до 5X5 м при четырех- пяти молотильщиках. При удлиненной форме тока его ширина колебалась между 3 и 5 м, длина же могла быть различной и определялась потребностями хозяйства. Хороший ток, рассчитанный на работу нескольких поколений, сделать было довольно сложно. Его главным достоинством являлась плотность: телеги, груженные тяжелыми снопами, должны были ехать по нему, не продавливая поверхности. При этом поверхность обязательно была гладкой, без трещин и щелей, чтобы можно было с легкостью собрать рассыпавшееся после обмолота зерно. Кроме того, поверхность тока была слегка выпуклой, чтобы дождевая вода быстро стекала от центра к краям, оставляя его всегда сухим.


Молотьба на току. 1914 г. Фото.

Хорошо выровненную, утрамбованную поверхность земли во многих случаях еще посыпали щебенкой, поверх которой наносился толстый слой (до 60 см) влажной глины. Для большей вязкости массы в нее добавляли рубленую коровью или овечью шерсть, отвар льняного семени.

Заботливый хозяин старался держать ток всегда в хорошем состоянии: после любой работы его подметали, а после завершения всех работ прикрывали толстым слоем соломы для предохранения от морозов и дождей.


ТОЛЧЕЯ (КОЛОТОВКА, КОЛОТУХА, КРУПОДРАНКА, КРУПОРУШКА, КРУПЯНКА)
— техническое приспособление для обдирания и измельчения зерна на крупу. Его характерной чертой было использование вместо жерновов ступ с пестами-«толкачами». В них зерно очищалось от шелухи и размельчалось путем выбивания, а не трения, как при работе с жерновами.

Водяная толчея обычно сооружалась на быстрой неширокой речке, протекавшей в холмистой местности, но могла быть устроена и на широкой реке, на самой ее быстрине. На маленьких речках ставили невысокий деревянный сруб, образовывавший пруд глубиной около 70 см. На двух противоположных сторонах пруда вбивалось по столбу. Столбы соединялись толстой перекладиной, под которой располагался восьмигранный вал. На один конец вала надевали колесо, аналогичное колесу мельницы водяной — колесухи, но только меньших размеров. На некотором расстоянии от колеса в вал вставлялось четное количество досок — перьев. Перья располагались парами под углом 45 градусов друг к другу. Над парами перьев в горизонтальной перекладине вырезали отверстия, в которые вставляли четырехгранные песты с окованными железом рабочими концами. Каждый пест на стороне, обращенной к валу, имел поперечный шип. Под пестами на деревянном помосте устанавливали деревянные ступы или одну длинную колоду с углублениями по количеству пестов. Каждая ступа вмещала в себя около 16 кг зерна.

К работе приступали, когда владелец толчеи открывал спуск и вода из речки устремлялась вниз, с силой ударяя в ковши колеса. Тогда колесо начинало вращаться и поворачивало вал. Вместе с ним начинали поворачиваться перья. Двигаясь, они задевали за поперечный шип на песте, поднимая пест вверх. Затем пест и перо расходились, и пест с силой падал вниз прямо в ступу. Через определенное время кожура на зерне обивалась, пест поднимали над горизонтальной перекладиной, выбирали ковшом зерно из ступы, провеивали его ло патой и снова засыпали в ступу, потом поливали водой и продолжали толочь мокрое зерно. Толчеи могли устанавливать на две—восемь ступ. При сильной воде весной и летом работали все песты, и за день удавалось истолочь до 65 кг зерна с каждой ступы. К концу лета и осенью работа на толчеях производилась на одном-двух пестах. Зимой, когда реки были скованы льдом, толчеи не работали. Установка и ремонт такой толчеи обходились недорого, поэтому в деревнях их было довольно много. Толчея принадлежала одной или нескольким семьям, объединившимся для ее постройки.


Толчея-крупорушка на четыре ступы. XX в.:
1 — вертикальный разрез; 2 — план: а — опорный столб, б — основание амбарчика, в — воротило или хобот, г - горизонтальный вал с кулаками, д — толкачи, е — ступы, ж — лесенка, 3 - вход в толчею, и — ворот для поднимания мешков.
XX в. Ярославская обл.

Ступы с пестами могли действовать не только на водяных, но и на ветряных мельницах. При этом их механизм был изменен лишь слегка: вместо жерновов устанавливали ступы с пестами, а горизонтальный вал был снабжен выступами, которые при его вращении задевали за поперечные шипы, вставленные в песты, и поднимали их вверх.


ТЫН — ограда из вертикально врытых в землю толстых бревен, которую устанавливали вокруг дома, двора или селения.
В XIX в. такие изгороди в деревнях уже не ставили. Они были характерны для эпохи Средневековья, когда народы России жили в постоянном ожидании набегов многочисленных врагов, угонявших скот, разорявших житницы.


Тын вокруг открытого двора, где расположены срубной дом и хозяйственные постройки.
IХ-ХIIIв.в.


(У нас в деревне тыном называлась изгородь вот такого вида
Ю.Винокуров.)


ХАТА — отапливаемое жилое помещение крестьянского дома. Термин использовался в южнорусских губерниях. См. Изба.


ХЛЕВ (ДВОРЕЦ, ЗАКУТОК, КОРОВНИК, МШЕННИК, СТАЯ) - помещение для коров и телят при стойловом содержании скота в зимнее время.

Хлев был срубной постройкой, находившейся внутри крытого двора или стоящей отдельно при дворе открытого типа. В крытом дворе хлев ставили обычно в дальнем его конце, чтобы запахи не доходили до жилых помещений усадьбы. Хлев рубили из бревен, проложенных мхом, в нем устраивали деревянный пол из накатника или плах, застланный соломой, потолок и дверной проем для прохода животных. Это было замкнутое помещение, конструктивно не связанное с двором, что позволяло по мере надобности его перестраивать, не трогая всей дворовой постройки. Необходимость частой реконструкции хлева объяснялась тем, что от постоянной испарины, возникавшей от животных, теплого корма, навоза, его пол и потолок сгнивали быстрее, чем стены двора.

При открытых сверху дворах, характерных для южных губерний Европейской России, хлев строили как отдельное теплое помещение под общей крышей с овчарней, конюшней, свинарником, птичниками. Его, как правило, располагали подальше от дома, на так называемой скотной половине двора.

Хлев был довольно темным помещением. Слабый свет проникал или через продушины — дыры, вырубленные в стене сруба, заткнутые в холодное время соломой, или через узкие, в половину ширины бревна, продолговатые окна, закрытые кусочками мутного стекла. Навоз из хлева убирали по мере его накопления через специальное окошко, закрывавшееся доской. Под окошком на улице делали подмостки из досок, на которых навоз хранился до весны, а затем его увозили на поля. Хлев проветривали только весной и летом, когда для просушки ворота открывали настежь.

В хлеву обычно стояли ясли — глубокий деревянный ящик для корма. В севернорусских губерниях корм в ясли спускали с повети через отверстия в ее полу, т. е. в потолке хлева. Это отверстие использовали и для проветривания. В хлевах, стоящих отдельно на открытом дворе, сено и солому также закладывали в ясли.

Остатки хлевов находят и при археологических раскопках в Старой Ладоге и Великом Новгороде. Однако, судя по письменным документам, теплые помещения для содержания скота еще в XV в. были большой редкостью, особенно в центральных и южных районах Европейской России. Так, ученые подсчитали, что на 300 с лишним крестьянских дворов в Тверской губернии приходилось в это время только 20 хлевов. Скот содержали в загонах под навесом, защищавшим животных от снега и дождя, а в сильные морозы приводили в жилое помещение.

Широкое распространение хлева получили лишь в конце XVI — начале XVII в. Предполагается, что сначала их стали строить в северных районах России, с суровой длинной зимой. В порядных записях крестьян северных деревень конца XVI в. перечисляются необходимые для хозяйства постройки, сюда включается и хлев: «А во дворе хоромы: изба с прирубом, да против клеть, да сенник на хлеве, да мылна, да сарай, да тын дворовый и с вороты, и овин с ригачом» (Громов 1977, 182).

Теплые помещения для скота в XVI—XVII вв. представляли собой отдельно стоящую срубную постройку с утепленными мхом стенами, под своей крышей. Иногда хлев делали двухэтажным, при этом второй этаж использовали для хранения сена. Лишь с начала XVIII в. в северных и центральных губерниях России хлев перестал быть отдельной постройкой, а стал включаться в комплекс крытого двора.

В южных же губерниях России сохранился старый тип хлева — отдельного помещения под своей крышей. Там же довольно долго, вплоть до начала XX в., зимой скот содержал- и на открытом воздухе в загоне под навесом.

Корова у русских крестьян была наиболее почитаемым домашним животным. В древности славяне никогда не забивали корову на мясо, только телят и нетелей. В XIX в. забивать корову можно было, лишь когда мясо требовалось для приготовления свадебного обеда или для устройства поминальной трапезы. Да и в этих случаях старались по возможности заменить корову на яловую или нетель. Заболевшую корову продавали, причем ее продажа рассматривалась как магическое средство, способствующее выздоровлению животного.

Считалось, что корова — животное беззащитное перед нечистой силой и требует постоянной магической охраны. Обеспечение безопасности коров начиналось с обеспечения безопасности хлева, который воспринимался как дом животных, где они должны быть сыты, здоровы и плодовиты. Первым, важнейшим этапом был выбор места для его постройки. Верили, что если поставить хлев, например, на месте вырубленного сада или разрушенной печи, то купленный скот будет плохо приживаться, а приплод будет гибнуть.

Хлев старались построить на земле, давно обжитой людьми и животными: на месте старого двора, хлева, конюшни, овчарни. Не менее важным представлялся и выбор времени для строительства. Предпочтение отдавали полнолунию, верили, что тогда в хлеву будет «полно скота». Начинать строительство в дни, когда луна на ущербе, якобы делать хлев опасным местом для животных.

Магические действия проводили также и при установке сруба. Так, в некоторых деревнях при установке первых его венцов под углы закладывали коровьи рога со словами: «Косточкам на нетление, скотинушке на приплод и ведение». Эти слова, вероятно, означали: пусть скот переведется в хлеву только тогда, когда истлеют кости. Иногда под углы клали клочки коровьей шерсти, так как, по поверью, это могло обеспечить плодовитость скота. В самом хлеву хозяева проводили множество магических действий, которые, по их представлениям, должны были способствовать сохранности коров, увеличению количества животных. Так, например, по углам хлева развешивали старые лапти, осиные гнезда. Для обеспечения приплода скота в Чистый четверг в хлев выпускали принесенных из леса муравьев: «Как мураши кипят (копятся), так бы у меня на дворе скотинка вся скопилась и плодилась».


Хлев в деревне Шумилово 1983. Смоленская обл. Фото.

Появление на крестьянском дворе новой коровы, рождение теленка также сопровождали различного рода магическими действиями. Покупка коровы должна была проводиться в определенное время и в определенном месте. Говорили, что уводить корову от прежнего хозяина к новому надо только из хлева и только в первой половине дня. Это объяснялось широко распространенным поверьем о вечернем времени как нечистом, чреватом опасностями. Необходимость же увода коровы именно из хлева объяснялась тем, что так она лучше поймет свой перевод в новое жилище.


1.Троицкий венок над входом в хлев.
2.Выгон коровы на пастбище в Егорьев день. 1983. Деревня Шумилово. Смоленская обл. Фото.

Хозяйка, уводившая корову со двора, получала в придачу к ней повод и кринку. Верили, что вместе с кринкой к новой хозяйке перейдут и хорошие удои: «Выгоню коровушку со двора голиком, приходи ко мне, коровушка, со всем молоком». Повод, землю или навоз брали для того, чтобы корова «не скучала» по прежнему месту, сохраняла свою плодовитость и удойность. Зачастую брали из старого хлева еще и палочку и втыкали ее в стенку своего коровника со словами: «Вот тебе, коровушка, товарищ».

Встреча приобретенной коровы в семье обставлялась достаточно торжественно и сопровождалась различными магическими действиями. Хозяйка встречала корову в воротах нового для нее двора с хлебом и солью, как почетную гостью, давала ей отломленную от каравая краюху. Корова должна была войти в хлев, переступив через расстеленный в дверях овчинный полушубок или пояс. Все это делалось для того, чтобы корова прижилась в новом для себя помещении.

По поверьям русского народа, хлев имел своего мифического хозяина — хлевника, хлевного. Он добрый дух, покровитель скота, помогающий женщинам следить за порядком в хлеву. Верили, что его можно увидеть в Чистый четверг или Светлое воскресенье забившимся в угол хлева.




Хлевник требовал к себе уважения. Так, ему необходимо было представить новоприобретенную корову. Для этого хозяйка, вводя корову в хлев, кланялась в каждый из четырех углов и говорила: «Дедушка отаманушка, полюби мою чернеюшку (или пестреюшку, смотря по шерсти. — И. Ш.), пои, корми сыто, гладь гладко, сам не шути, и женой не спущай, и детей укликай». Хлевнику старались угодить и при выборе масти коровы: приобретали корову якобы нравящейся ему масти. Представляли ему и новорожденных телят: «Суседушко, доброхотуш- ко, корми и люби телушечку». Хлевника задабривали, принося ему жертвы. Это делали обычно в первую ночь после Сретения, т. е. в ночь на 3/16 февраля. Хозяйка оставляла в хлеву горшок с кашей, чтобы хлевник поужинал и был добр к скотине.


ШЕСТИСТЕНОК
— изба-тройня, т. е. объединенные под одной крышей два рядом стоящих сруба, связанные сенями или дополнительным помещением, называемым заулком.

Конструктивной особенностью данной постройки является наличие шести капитальных стен, две из которых идут параллельно улице, а четыре перпендикулярны ей. Таким образом, у шестистенка имеется три изолированных помещения по передней линии застройки дома.


Шестистенок первого типа. Район реки Пинеги. Фото 1980-х.

Двор же находится позади дома на одной продольной оси с жильем. Широкое распространение шестистенок получил в XVIII— XIX вв. на Русском Севере — в бассейнах рек Северной Двины, Онеги и Мезени. Разновидности избы-тройни также можно встретить в Новгородской, Костромской и Ярославской областях.

Развитие шестистенка нетрудно проследить, сопоставляя ряд построек, определивших его формирование. В первую очередь здесь стоит назвать избу-двойню, известную еще в древнерусском зодчестве.


Изба-двойня. Архангельская обл. Фото 1960-х.

Наличие двух смежных бревенчатых стен в избе-двойне делало ее более долговечной, так как промежуток между стенами обеспечивал естественное проветривание. Со временем расстояние между срубами стали значительно увеличивать, создавая дополнительное помещение в доме. При этом продольные бревна удлиняли и конструктивно связывали друг с другом. Затем между этими стенами начали делать небольшое волоковое, а позднее — косящатое, красное окно.


Шестистенок второго типа. Русский Север. Фото 1960-х.

Ширина образовавшегося заулка могла быть от 85 см до 2 м. Использовали его как кладовую или как помещение, где спала молодая брачная пара. Иногда в заулке даже ставили печь. Шестистенные избы Русского Севера при единой конструктивной системе имели две разновидности. Первый тип имел три жилых помещения (избу, горницу и заулок), расположенных в передней части дома. Сени шли в поперечном к ним направлении, и крыльцо оказывалось с боковой стороны. Во втором типе изба и горница оставались на прежних местах, но между ними вместо заулка были сделаны сени. Поэтому главный ход и парадное крыльцо переместились на фасад здания, что давало возможность хозяевам выходить из дома сразу на главную улицу деревни.


Шестистенок второго типа. Костромская обл. Фото 1960-х.

Кроме того, наличие высокого крыльца с парадной лестницей на уличном фасаде шестистенка значительно обогащало архитектурную выразительность всей постройки. Подобная планировка дома возникла не сразу, она сложилась в ходе постепенного развития избы-тройни.


ШИШ
— приспособление для сушки снопов.

Представлял собой яму глубиной 1—1,5 м с глинобитной или каменной печью на дне, над которой был выстроен шалаш в виде конуса из деревянных жердей до 3—5 м в длину. Обычно использовали от 5 до 60 жердей. Яму отделяли от верхней (наземной) части сводчатым потолком из плотно сложенных досок или горбылей, обмазанных глиной. С одной или двух сторон потолка оставляли щели для выхода дыма. Иногда вместо щелей в центре потолка делали прямоугольное отверстие, прикрытое сверху доской, установленной на четырех коротких ножках. Дым и теплый воздух проникали через отверстие, а искры гасились доской. Рядом с шишом оставляли проход внутрь ямы для разжигания огня. Около жердей располагали снопы колосьями внутрь. Их укладывали рядами, один на другой так, что получалось нечто похожее на стог. Жерди плотно зажимали снопы, не позволяя им упасть вниз. В шише помещалось около 300 снопов. Хорошо выстоявшиеся в суслонах снопы насаживали в шиш плотнее, более сырые — свободнее.


Шиш: 1 — общий вид; 2 - продольный разрез; 3 - план.
XIX в. Московская губ.

После укладки снопов истопник спускался в яму через отверстие, специально не заставленное жердями, и начинал топку шиша дровами, соломой, еловыми пнями. Топился шиш восемь- девять часов, а иногда, при плохо выстоявшихся после жатвы снопах, и двое-трое суток. Все это время истопник находился рядом с шишом, следя за пламенем.

Шиш считают одним из самых примитивных устройств для сушки снопов. Предполагают, что шиши были известны уже в глубокой древности, хотя в ранних письменных источниках название шиш для снопосушилен не встречается. В XIX в. они были распространены в центральных районах Европейской России, а также в северо-восточной ее части и у русских Приангарья. Их широкое распространение объяснялось дешевизной и простотой устройства. В середине XIX в. они стали постепенно заменяться овинами или ригами, сохраняясь только в лесистых местах со слаборазвитым земледелием.


ЯМА ЗЕРНОВАЯ (ЯМА ЖИТНАЯ)
— хранилище зерна, выкопанное в глинистом грунте.

Яма имела обычно грушевидную форму. Ее обмазывали изнутри глиной и обжигали. Это делали для того, чтобы просушить землю и предохранить яму от попадания в нее подпочвенных вод. Зачастую яму обкладывали берестой, закреплявшейся в грунте деревянными колышками. В некоторых деревнях ямы делали прямоугольной формы и укрепляли прочным дубовым срубом. После заполнения ямы зерном ее отверстие закладывали соломой, плотно закрывали деревянной крышкой и засыпали землей. Над зернохранилищем иногда возводили двускатную крышу, защищавшую его от дождя.

Размеры ямы были различными. Однако, как правило, диаметр ее отверстия достигал 1 м, ширина ямы равнялась 1,5 м, а глубина — около 4 м. Зерно в них могло храниться до десяти лет. При этом были случаи, когда оно оказывалось пригодным в пищу и через 15 лет такого хранения. Интересно отметить, что в ямы могло закладываться не только зерно, высушенное в овинах, но и сырое, невысушенное, даже запорошенное снегом. Такое зерно сушилось в яме. Правда, хлеб, испеченный из зерна, долго пролежавшего в яме, отдавал, по словам крестьян, «погребным духом».

Ямные зернохранилища являются одним из самых древних типов зернохранилищ у славян Восточной Европы. Археологи находят их в слоях IX—XIV вв. фактически на всем пространстве Древней Руси. Зерновые ямы бытовали наряду с житницами. Эти древние зернохранилища стали уступать свое место деревянным житницам, вероятно, в XV—XVII вв. В то время они уже почти не встречались на Русском Севере и в центральных районах России, но продолжали существовать вплоть до начала XIX в. в черноземных губерниях Европейской России.

Зерновые ямы в XIX — начале XX в. встречались в России очень редко, лишь в некоторых деревнях Орловской, Курской губерний. Затем они стали постепенно исчезать и там, пока совсем не исчезли к 20-м гг. XX в.



Источник информации:
Шангина И. И.
Русский традиционный быт: Энциклопедический словарь.
СПб. : Азбука-классика, 2003. - 688 с.